МЕТАФОРЫ КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ ПОРТРЕТНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК В ТЕКСТАХ ПОВЕСТЕЙ М. А. БУЛГАКОВА
METAPHORS AS A MEANS OF CREATING PORTRAIT CHARACTERISTICS
IN MIKHAIL BULGAKOVS STORIES
Е. Е. Котцова, А. М. Шабалина
E. E. Kotsova, A. M. Shabalina
В статье представлен анализ метафор как средства создания портретных характеристик в повестях М.А. Булгакова «Собачье сердце», «Роковые яйца», «Дьяволиада». Сделан вывод о специфике этого тропа в идиостиле Булгакова, о большой роли авторских метафор в описании внешности героев (30 % от общего их количества). Использование авторских метафор является яркой особенностью текстов Булгакова, позволяет ему создавать колоритные, экспрессивные портретные характеристики, выражать авторское отношение к персонажам.
The article analyses metaphors as a means of creating portrait characteristics in Michail Bulgakov’s stories «Heart of a Dog», «The Fatal Eggs», «Diaboliad». As a result of research, a conclusion is made that this thrope is specific of Bulgakov as a writer, and it is widely used to describe his characters’ appearance and look (30% author’s metaphors of all metaphors). This common usage of author’s metaphors is very typical of Mikhail Bulgakov’s language which enables him to create colourful and expressive portrait characteristics as well as clearly show his attitude to his literary characters.
Ключевые слова и фразы: метафора узуальная и авторская, ключевые слова, идиостиль.
Key words and expressions: metaphor (customary and author’s), key words, individual author’s style.
Языковая и художественная метафоры, являясь сложными, многомерными тропами, рассматриваются в лингвистике как единый объект, так как сходны и взаимопроницаемы «по принципам семантических процессов» и сфере их применения [4: 32]. Языковая метафора стихийна, заложена уже в самой природе языка, ее основная функция номинативная, когнитивная. Художественная метафора отличается такими признаками, как индивидуальный и творческий характер, характеризация явлений, экспрессивность, образность, фигуральность, окказиональность значения. «Возникая в результате целенаправленных и сознательных эстетических поисков, художественная метафора исследуется в поэтике как одна из ее основных эстетических категорий» [4: 31].
Цель данной статьи – текстовый анализ метафор, характеризующих внешность героев повестей М.А. Булгакова «Собачье сердце» (СС), «Дьяволиада» (Д), «Роковые яйца» (РЯ), как показателей булгаковского идиостиля. Выявление роли метафор как средства создания портретов булгаковских персонажей, их места в комплексе изобразительно-выразительных средств (ИВС), характеризующих внешность героев, и в целом в лексической структуре текстов данных повестей еще недостаточно исследована в современной функциональной лексикологии.
Метафоры были выделены в результате сплошной выборки фрагментов, содержащих характеристику внешности или деталей внешности персонажей, из текстов трех повестей. Далее был проведен контекстуальный и текстовый анализ, позволивший разграничить узуальные, или общеупотребительные (вплоть до стертых, номинативных метафор), и индивидуально-авторские, или окказиональные, метафоры, а также выявить наиболее актуальные модели метафорических переносов, функции метафор как средства характеристики внешности героев в повестях М.А. Булгакова.
Узуальную метафору В.П. Москвин характеризует как «привычную, санкционированную узусом форму словоупотребления, в которой отсутствует элемент оригинальности и индивидуального творчества» [3: 143].
Окказиональная метафора «основана на индивидуально-авторских представлениях о свойствах обозначаемого объекта, определяется психологическими и другими особенностями его миропонимания и мировидения, а потому принадлежит к разряду так называемых «вечных неологизмов» и своей образности никогда не утрачивает» [3: 143].
Анализ изобразительно-выразительных средств в синтагматических связях ключевых слов, характеризующих внешность героев в текстах повестей, показал, что метафоры наряду с эпитетами являются важным способом характеристики внешности героев в текстах произведений М.А. Булгакова.
Всего в результате текстового анализа в совокупности фрагментов, содержащих характеристики внешности персонажей (491 фрагмент) в текстах трех повестей М.А. Булгакова было выделено 514 изобразительно-выразительных средств, в том числе 344 эпитета в прямых значениях, 115 метафор (86 глагольных и субстантивных метафор и 29 адъективных метафор, или метафорических эпитетов), 42 сравнения и др. Это позволяет сделать вывод об активном использовании Булгаковым широкой палитры разных видов тропов в описании внешности персонажей. При этом метафоры занимают второе место после эпитетов, составляя 23 % от общего количества ИВС в текстах трех повестей. Несмотря на количественное преимущество эпитетов (в прямых значениях), метафоры у Булгакова имеют большую значимость как экспрессивное средство в создании образов персонажей. Анализ их по степени узуальности и окказиональности показал, что 34 из 116 выделенных метафор являются окказиональными, что составляет 29 % от общего количества метафор, выделенных в текстах исследуемых повестей. Таким образом, каждая третья метафора в текстах булгаковских повестей является индивидуально-авторской, что позволяет сделать вывод о высокой степени окказиональности авторского стиля Булгакова. Эту закономерность подтверждает и большое количество авторских тропов среди сравнений в этих же текстах: 21 сравнение из 42, или 50 %, являются индивидуально-авторскими. Авторские тропы отмечены в работе знаком «звездочка» (*) в правом верхнем углу слова в текстовых фрагментах.
Среди деталей внешности, качества которых описывают метафорические эпитеты, доминируют ключевые слова глаза, волосы, щеки, шея, спина, лысина, борода. Ср.: квадратное туловище, тяжелое тело, бегающие глаза, заплаканная* голова, казенная* морда, лакированная* лысина, ассирийско-гофрированная* борода, квадратная одеяльная* спина (Д); гениальный глаз, мертвые от усталости глазами, довольными глазами, сумасшедшими глазами (РЯ); мутноватые; смелые и прямые; сегодняшние* глаза, настороженные глаза, фальшивые* глаза, очень решительные; размазанные; колючие глаза, отчаянный* бок, утихший бок, ржавый* табачный* цвет (волос), щеки кукольно-румяного* цвета, жеваная* шея и др. (СС). С помощью метафорических эпитетов дается в основном негативная характеристика внешности персонажей в повестях Булгакова. В целом 75 из 87 глагольных и субстантивных метафор (86%) также содержат отрицательную оценку персонажей или предают такие испытываемые ими чувства, как злоба, страх, усталость, растерянность. Это связано с изображаемой действительностью: революция и следующая за ней и «разруха» вносили разрушительную силу в жизнь людей, их быт, ценности, озлобили, ожесточили их. Эту же закономерность отмечает и Г.Н. Скляревская: «лексика разряда антропоцентрических метафор мелиоративной оценки немногочисленна», в то время как метафоры пейоративной оценки «обнаруживают большое семантическое разнообразие» [3:103]. Так, в повести «Дьяволиада» большинство метафорических эпитетов, в том числе семантических окказионализмов, характеризуют Кальсонера – полумифического персонажа, предметизированного демона, концентрирующего в себе зло и фантасмагорию действия, происходящего в повести и в больном воображении Короткова. Ср.: квадратное туловище, квадратное тело, двойное* лицо, лакированная* лысина, ассирийско-гофрированная* борода, квадратная одеяльная* спина. В повести «Роковые яйца» метафорические эпитеты характеризуют исключительно глаза профессора Персикова. При этом доминирует психоэмоциональная харакетристика глаз персонажа (мертвые от усталости, довольные и сумасшедшие, гениальные). В повести «Собачье сердце» также доминируют метафорические эпитеты с пейоративной семантикой, в основном в характеристике глаз героев: мутноватые (Шариков), настороженные, фальшивые* (Борменталь), размазанные (от слез) (Васнецова), колючие (старушка), отвратительные* волчьи* глаза (померещились псу Шарику), отчаянный (в значении «больной») бок, ржавый* табачный* цвет волос (посетитель профессора Преображенского), кукольно-румяные* щеки, жеваная* («старая, морщинистая») шея (посетительница профессора).
Метафорические характеристики позволяют автору создать образы как положительных, так и отрицательных героев. Правда, метафор с положительной оценкой немного, так как в текстах повестей Булгакова преобладают далеко не положительные, неоднозначно трактуемые автором персонажи. Ср., например, характеристики глаз (в значении «взгляд»), выражающие психологическое состояние доктора Борменталя, положительного персонажа: смелые и прямые, сегодняшние*, очень решительные, настороженные («внимательные») глаза.
Идиостиль Булгакова отличает парадоксальность или неполная эксплицированность при создании метафор, что заложено в самой природе этих образных тропов. Как отмечает Н.Д. Арутюнова, «метафора – этот постоянный рассадник алогичного в языке – позволяет сравнивать несопоставимое – конкретное и абстрактное, одушевленное и неодушевленное, время и пространство <…> В образной метафоре обозначен термин сравнения (вспомогательный субъект), а его признаки, служащие основой метафорического значения, остаются неэксплицированными» [1: 341]. М.А. Булгаков мастерски пользуется этим свойством метафор, сравнивая персонажей своих повестей с неодушевленными предметами с разной степенью текстовой мотивированности, например, женщину – с громадным синим чайником (без экспликации оснований переноса), а репортера – с механическим шаром в одеяле (в последнем фрагменте уже содержится «расшифровка» метафоры). Ср.: 1) «Вбежав в вестибюль, Коротков просунул голову в четырехугольное отверстие в деревянной загородке и спросил у громадного синего чайника*: – Где бюро претензий, товарищ? — 8-й этаж, 9-й коридор, квартира 41-я, комната 302, — ответил чайник женским голосом» («Дьяволиада»). В данном контексте предмет сравнения (громадный синий чайник) однозначно воспринимается каждым в исходном прямом значении как сосуд с ручкой и носиком для кипячения воды или для заварки чая, а вот признаки, дающие повод для ассоциирования чайника с женщиной, сидящей за деревянной загородкой, у каждого читателя могут возникать свои. 2) «Он, профессор, дробясь, и зеленея, и мигая, лез в ландо такси, а за ним, цепляясь за рукав, лез механический шар в одеяле»; «Механический шар в одеяле» на самом деле «необычайной толщины человек, одетый в блузу и штаны, сшитые из одеяльного драпа. <…> его механическая нога щелкала и громыхала» («Роковые яйца»).
В характеристике деталей внешности некоторых персонажей автор использует сочетание целого ряда субстантивных и в основном окказиональных метафор артефактного и натурфактного происхождения. Ср., например, портретную характеристику Кальсонера в повести «Дьяволиада»: маленькие глаза – «изюминки*», «две коридорных лампочки*», совершенно теряющиеся на «огромной, представляющей собой точную гигантскую модель яйца*, голове, насаженной (к тому же) на шею горизонтально и острым концом вперед. Лицо Кальсонера не что иное, как «человеческий шар слоновой кости*, а завершает портрет «лысина-скорлупа*».
Метафоры отражают не только внешние портретные характеристики персонажей, но передают и их психоэмоциональное состояние. Ср. фрагменты из повестей:
– «Роковые яйца»: «правый глаз Персикова, <…> налился тревогой; Минут пять в каменном молчании высшее существо наблюдало низшее, мучая и напрягая глаз над стоящим вне фокуса препаратом» (усердие, сосредоточенность); «В этот момент он как раз отдыхал, вяло и расслабленно смотрел глазами в красных кольцах и курил в кресле <…> красные кольца теперь не сходили с его глаз» (усталость, недосыпание); «Победные искры* взметнулись в глазах Персикова» (радость, торжество, увлеченность); «Вместо ответа молодой человек поклонился профессору два раза на левый бок и на правый, а затем его глазки колесом прошлись* по всему кабинету и тотчас молодой человек поставил в блокноте знак» (пытливость, любопытство, характеристика взгляда и человека определенной профессии – репортера); «Бриллианты загорелись* в глазах молодого человека, и он в один взмах исчеркал ещё одну страницу» (неожиданная удача, возбужденность); «– Вы разве совсем не вернетесь в совхоз? Но Рокк вместо ответа опять заслонился руками, и ужас потек* из его глаз» (ужас, крайняя степень страха, отчаяния); Ему показалось, что мороз ударил внезапно в августовский день, а перед глазами стало так сумеречно*, точно он глядел на солнце сквозь летние штаны*» (состояние дикого страха, ужаса, «в глазах помутилось от страха»); Сначала левая и потом правая половина его черной, как сапог, головы покрылась серебром» (поседел от страха); «седой трясущийся человек на лавке, в помещении Дугинского ГПУ, флейты не положил <…> пальцы присохли к ней» (испуг, ужас, оцепенение);
– «Собачье сердце»: «сверкнул золотыми ободками глаз (досада, возмущение); «Изнервничался старик», – подумал Борменталь, а Швондер, сверкая глазами, поклонился и вышел» (торжество, удовлетворение); «Лицо человека потемнело и губы оттопырились» (злоба, разочарование, досада); «Я лучше водочки выпью. – Лицо его замаслилось, на лбу проступил пот, он повеселел (заблестеть от удовольствия); «женщина покрылась клюквенным налетом* <…> грудь дамы бурно вздымалась» (смущение, неловкость, замешательство); «Голубая радость разлилась по лицу Швондера» (глубокое удовлетворение, торжество); «в зеркале осмотрел исцарапанное в кровь свое лицо и изодранные, мелкой дрожью прыгающие руки» (волнение); «Филипп Филиппович вошел в азарт, ястребиные ноздри его раздувались (возбуждение, азарт, возмущение)»;
– «Дьяволиада»: «Глазки его засверкали победным блеском <…> (торжество, удовлетворение)».
В характеристике головы, лица, глаз героев М.А. Булгаков часто употребляет в текстах всех повестей повторяющиеся глагольные и субстантивные метафоры, мотивированные словами с семантикой блеска, огня и света (гореть, сиять, сверкать, блестеть, вспыхивать, искры) и также передающие эмоционально-психологическое состояние героев. Ср.:
– «Собачье сердце»: сверкнул золотыми ободками глаз; глазки приобрели остренький колючий блеск; сверкая глазами; желтенькие искры появились в глазах; глаза женщины загорелись; горело неутоленной страстью лицо; лицо горело мукой и страстью; загораясь румянцем;
– «Роковые яйца»: победные искры взметнулись в глазах; искры прыгали в глазах; бриллианты* загорелись в глазах; глаза на миг приобрели прежний остренький колючий блеск; голова его от бессонных ночей и переутомления стала светла, как бы прозрачна и легка;
– «Дьяволиада»: глазки его вспыхнули желтоватыми искорками; глазки его засверкали победным блеском; мучительно горела голова; лакированная* лысина.
Автор не случайно использует троп «остренький колючий блеск» в описании глаз как профессора Преображенского, так и профессора Персикова, что означает некую искорку вдохновения, присущую людям, увлеченным своей работой, творцам и гениям, отдающим свои силы на алтарь науки.
Владимир Ипатьевич Персиков изображен в повести с лицом, которое «вечно носило на себе несколько капризный отпечаток». Лидочка – миловидная девушка, секретарша, единственная, кто на протяжении всей повести вызывает симпатию Короткова. Глаз Лидочки, обожженный спичкой, не забинтован, а заботливо «закутан». Люстриновый старичок из той же повести, который (как мы упоминали выше) производит впечатление живого мертвеца, имеет вместо глаз глазные дырки: «что-то странное, зловещее мелькнуло в синих глазных дырках старика». Дыркин, еще один отрицательный персонаж, властный, но трусливый мерзавец. Он не улыбается, а покрывается «улыбковыми* морщинами» так же, как пациент профессора Преображенского, жаждущий «омоложения». Наблюдательный пес Шарик дает ему очень меткое определение: «вот так фрукт!» На лице «фрукта» тоже лишь подобие улыбки: «морщины расползались на лице».
Стоит обратить внимание на некие «природные» (у′же «погодные») характеристики, которые даются «от лица» бродячего пса в повести «Собачье сердце. Ведь прежде всего пес Шарик, по мнению Булгакова, – творение природы, в отличие от искусственно созданного Шарикова, поэтому и мыслит природными категориями, с позиций своего жизненного опыта, конечно. В глазах швейцара, по его мнению, «пасмурно*», а лицо посетителя-«фрукта» «затуманилось*».
Также следует упомянуть деталь, подтверждающую, на наш взгляд, положительную оценку Шарика автором и отрицательную – Шарикова. Шариков «бегает глазами», взгляд бегающих глаз выражает подозрительность, опасливость, а пес Шарик «блуждает» глазами (блуждать – «(перен.) Переходить с предмета на предмет в поисках чего-л. или находиться в состоянии растерянности, отрешенности» [2]). Ср. также о Шарикове: «Почти непосредственно над черными кисточками* раскиданных* бровей начиналась густая головная щетка*».
Во всех трех исследуемых повестях были выявлены метафоры с семантикой цветаТакже активно используемые Булгаковым в создании портретных характеристик героев. Ср.: лицо (Короткова) сменило гнилую зеленую плесень* на пятнистый пурпур*; половина черной головы покрылась серебром; голова его сверкала серебром; сверкнул золотыми ободками глаз; женщина покрылась клюквенным налетом*; голубая радость* разлилась по лицу Швондера («Собачье сердце»); «кровяное* солнце* со звоном лопнуло* у него в голове» («Дьяволиада»).
Детали портрета иносказательно намекают на характер и внутренний мир персонажа, позволяют понять мотивы тех или иных поступков персонажей, закономерности их поведения, логическое развитие образа в целом.
Метафоры в текстах Булгакова являются средством создания не только внешних портретных характеристик, но и передачи эмоционально-психического состояния персонажей. Характерной особенностью стиля писателя является компрессия смысла. Она заключается в том, М.А.Булгаков доносит до читателя текстовую информацию не за счёт пространных объяснений, а концентрирует её, используя минимум языковых средств, и метафоры играют при этом ведущую роль. Во-первых, они могут вбирать в себя дополнительные смысловые оттенки, что ведёт к приращению смысла текста в целом. Во-вторых, во многих случаях в процессе функционирования метафоры могут получать дополнительные, часто имплицитно выраженные, экспрессивно-эмоциональные оттенки.
Анализ лексической структуры текстов трех повестей Булгакова показал, что сам факт использования писателем большого количества авторских метафор для описания внешности персонажей является яркой особенностью булгаковского идиостиля, позволяет ему создавать колоритные, экспрессивные портретные характеристики. Окказиональные тропы позволяют выразить авторское отношение к персонажам, вносят в общую художественную картину мира взгляд этого писателя и его отношение к моделируемой картине мира, являясь важной особенностью идиостиля М.А.Булгакова, во многом определяющей его творческую индивидуальность, неповторимость и узнаваемость его письма.
Литература
- Арутюнова Н.Д. Функциональные типы языковой метафоры // Изв. АН. Серия литературы и языка. Т. 37. – № 4. – 1978. – С. 333–343.
- Ефремова Т.Ф. Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка. – М., 1996.
- Москвин В.П. Русская метафора: Очерк семиотической теории. – Изд. 4-е, доп. и испр. – М., 2012.
- Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка / отв. ред. Д.Н. Шмелев. – СПб., 1993.
Котцова Елена Евгеньевна – доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и речевой культуры института филологии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ломоносова, г. Архангельск.
Шабалина Алина Михайловна – студентка 6 курса заочного отделения института филологии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ломоносова, г. Архангельск.