В. Г. КОРОЛЕНКО И ФОЛЬКЛОР НАРОДА САХА

V.G. KOROLENKO AND FOLKLORE SAKHA PEOPLE

З. К. Башарина

Z. K. Basharina

 

В статье раскрывается творческое освоение идейно-художественных богатств якутского фольклора в В. Г. Короленко в произведениях о Якутии. Писатель проявлял огромный интерес к устному народному творчеству якутов в годы ссылки и после нее. Он собирал и изучал его, раскрыл богатство и своеобразие фольклора народа саха.

The article describes how Korolenko assesses the creative dewlorment of ideoloqial and artistic richness of Yakut folklore in the works about Yakutia.

The author showed great interest in folklore during his years in exile and after it. He collected and studied it and showed the richness and uniqueness of the folklore of the sakha people.

Ключевые слова и фразы: В.Г. Короленко – знаток якутского фольклора, богатство и своеобразие, творческое освоение, влияние, взаимодействие.

Key words: V.G. Korolenko, expert of Uakut folklore, richness and originality, creative development, influence, interaction.

    Имя В. Г. Короленко — писателя-демократа и гуманиста, прогрессивного общественного деятеля к.Х1Х — первой половины ХХ вв. дорого и свято для якутского народа. Он три года отбывал ссылку в Амгинской слободе (1881-1884гг.) за отказ от присяги царю Александру 111. В.Г.Короленко в Амге жил болшой творческой жизнью. Он кропотливо изучал историю, традиции, обычаи, нравы жителей якутского края, записывал  и изучал фольклор. Писатель проявил глубокий интерес к якутскому языку и овладел им так, что мог без посторонней помощи разговаривать с местным населением.

Огромный интерес к устному народному творчеству якутов В.Г.Короленко проявлял в годы ссылки и после нее. В статье «В.Г.Короленко и якутское народное творчество» К.Ф.Пасютин отмечает: «В.Г.Короленко со дня приезда в якутскую ссылку и до последних дней совей жизни проявлял большой интерес к якутскому народному творчеству, собирал и изучал его, раскрыл его богатство и своеобразие, творчески использовал его в своих художественных произведениях, высоко ценил его и сам испытал на себе его благотворное влияние» [1, 1969: 230].

В рассказе «Ат-Даван» Короленко описывает ямщиков, расположившихся у камелька. Один из них поет заунывную песню. «Из горла его лились, примешиваясь к шипению и треску пламени, странные, то протяжные, то истерически-порывистые звуки. Это была якутская песня-импровизация, — песня, в которой только привычное ухо может уловить признаки своеобразной гармонии» [2, т. 7, 1955: 280].

Писателя удивляет эта песня, непохожая на те, что он слышал раньше. Тонкий слух художника улавливает красоту в непривычной для европейца гортанной якутской песне. Он отмечает, что «есть своя доля красоты и в этом диком гортанном прерывистом завывании, похожем то на плач, то на шум ветра в диком ущелье». Для Короленко был характерен взгляд на якутское искусство как на выражение духовного содержания нации. А в песне выражается душа народа. В данном случае основной ведущей нотой песни является печаль, которая является отражением горестного состояния души якута.

Своеобразно объясняет Короленко происхождение гипербол в якутских песнях. Он пишет: «От севера же, от пугливого морозного воздуха, в котором треск льдины вырастает в пушечный выстрел, а падение ничтожного камня гремит, как обвал, —  песня приобретала пугливую наклонность к чудовищным гиперболам, к гигантским устрашающим преувеличением». В этом высказывании, на наш взгляд, очень точно раскрывается роль геоландшафта в формировании художественного сознания якутов.

В.Г.Короленко сумел подметить такое своеобразие якутского фольклора, как импровизационный характер его жанров. «В якутской поэзии, — подчеркивает Короленко, …есть то, чего у нас нет, — много непосредственности. Якут сразу выливает свои ощущения, без затруднения находя для них и рифмы, и своеобразный ритм…» [2, т.5, 1955: 374]. Далее, касаясь сцены исполнения олонхо, Короленко пишет: «Якуты часто садятся у камелька и, уставив глаза на огонь, слушают длинную импровизацию, уставив глаза на огонь, слушают длинную импровизацию, целые поэмы… иные поэмы можно петь несколько вечеров подряд, и их слушают все с тем же захватывающим интересом». В этих словах он отмечает объем олонхо, занимательность сюжета, манеру исполнения олонхосута и любовь якутов к устному народному творчеству. Здесь же Короленко говорит о богатых изобразительных возможностях якутского языка. Когда, например, описывается покос, то дается, пишет он: «Описание всех кочек разных форм: кочки с круглыми головами, кочки с головами остроконечными, и для каждой формы есть особое существительное» [2, т. 5, 1955: 344-345]. Такие тонкости мог воспринимать только человек, хорошо знающий якутский язык.

Интерес к якутскому фольклору Короленко продолжал проявлять и впоследствии, по возращении из ссылки. Во многих своих письмах к близкой знакомой Т.А. Афанасьевой он просит записать для него якутские песни и олонхо и переслать их незамедлительно. В письме 5 октября 1885 г. из Нижнего Новгорода Короленко пишет: «Не могу теперь себе простить той лени, которая мне помешала собрать якутские сказки и песни. Будьте добры, передайте моим товарищам <т.е. Аптекману и Тютчеву. – О.И.> просьбу: записать и переслать хоть несколько таких песен, сказок и особенно – о завоевании русскими. В этом вы, Татьяна Андреевна, можете очень и очень помочь им; заставьте как-нибудь вечерком Осипа Васильевича записать «олонхо» по вашему переводу. Буду очень благодарен» [2, 1955: 216].

Интерес к эпосу якутов содействует некоторой перестройке сознания Короленко на якутский манер. Проникая в поэтическое выражение сознания, миросозерцание, т.е. в эпос якутского народа, он усваивает то, как мир отражается в сознании данного народа. От произведения к произведению все заметнее становится обогащение художественной манеры Короленко приемами, подсказанными миросозерцанием, дополненным и в каких-то строках этого мировосприятия измененным под влиянием якутского начала (искусства, творчества, окружения, природы).

В рассказе «Ат-Даван» внутренний, скрытый мотив – мотив жизни и смерти, вытекающий из диалектики понятий. Жизнь трактуется как активность, смерть – как пассивность. В отдельных эпизодах, где герой выступает активной личностью, повествование ведется в живом, подвижном тоне, его ритм ускорен, над всей картиной витает образ жизни, динамики. Напротив, там, где герой унижен, пассивен, движение замедляется, почти останавливается, и повествование пронизывается «призраком» смерти. Короленко обращает внимание читателя на «трупы деревьев, запорошенные снегом», «белые склоны с траурной каймой» [2, т. 1, 1955: 269]. Именно якутская действительность с ее замерзшей жизнью могла обострить оппозицию «жизнь – смерть» и уподобить смерти нежелание или бессилие бороться с судьбой.

Исследователи творчества В.Г.Короленко верно отмечают, что пребывание писателя в Якутии имело поворотное значение в формировании его взглядов на якутский народ в решении гамлетовского вопроса «быть или не быть» ему писателем. Известно, что свой путь как человек и писатель Короленко начал с преклонения перед «народной мудростью», туманной и неопределенной, которую он воспринимал в духе народнической идеализации. Отказ от идеалистических взглядов произошел именно в якутский период жизни. Важную роль в этом отношении сыграла встреча Короленко с неизвестным якутом на Яммалахском утесе и рассказанная последним легенда о двух братьях, добром и злом. Кончается рассказ-предание победой доброго начала. Короленко был необычайно благодарен этому якуту с его наивными речами и размышлениями: «Я чувствовал, что от этого разговора что-то у меня повернулось в душе. Любить этот народ – не в этом ли наша задача? А я в это время чувствовал к нему любовь». После этой встречи В.Г.Короленко понял, что смыслом его жизни должна стать литературная деятельность.

Роль геоландшафта (экстремальность якутской территории) в формировании мировосприятия человека раскрывается в произведениях русских поэтов, начиная с декабристов. В поэзии декабристов Якутия предстает как «отчизна вьюг», «край снегов и туч». Природа становится главным мерилом мировосприятия в творчестве В.Г.Короленко. М.К.Азадовский справедливо отмечал, что Короленко «к каждому явлению в жизни и к человеку подходит через природу» [3, 1947: 16].

Подобный мифологизм сознания мог появиться под влиянием на мировосприятие писателя якутской ментальности. Но восприятие связи природы и человека у Короленко иное, чем у якутских писателей. У него мир воспринимается как суровый и враждебный, подавляющий человека, жестокий, требующий вечной борьбы за элементарное существование. В рассказе «Сон Макара» лес и его обитатели описываются в восприятии главного героя – объякутившегося русского крестьянина Макара. Именно он видит насмехающихся над его несчастьем зайцев и лис, но характер описания леса, особенности лексики, поэтическая картина, при этом возникающая, несомненно, идут от самого писателя. Начиная со «Сна Макара», одушевление природы у Короленко становится более органичным, передающим лично пережитое и прочувствованное. У писателя находятся свои, новые слова, выражения, возникают новые ассоциации, сравнения и уподобления.

Рассказ «Сон Макара» примечателен тем, что показывает, как, какими своими сторонами, какими особенностями Якутия начала «входить» в Короленко, что в первую очередь бросилось в глаза писателю в якутской ссылке и что побудило к появлению в его творчестве новой линии, связанной с якутскими впечатлениями и прошедшей через весь его творческий путь. В рассказе характерная для многих русских писателей деятельность, подробность этнографических деталей, особое внимание к неизвестному ранее, непривычному русскому зрению и слуху. Чувствуется интонация человека, пораженного суровостью края, неустроенностью местной жизни, удивленного оригинальными типами. Позже незаметно для самого Короленко якутские реалии войдут в его сознание и определенным образом изменят какие-то стороны его миросозерцания и отразятся в его поэтике.

Примечательно признание писателя: «В Амге я прожил три года. Не скажу, чтобы это был самый счастливый период моей жизни, когда мы с товарищами занимались земледельческим трудом, — это верно» [2, т. 6, 1955: 218]. В этих словах чувствуется искренняя привязанность писателя к якутской земле. Спустя 9 лет после своего отъезда из Амги к политссыльнойЭ.У.Улановой Короленко писал: «Если бы мне лично предложили жить в Америке или в Якутской области (разумеется, с правом приличного передвижения), поверите ли Вы, что я бы вероятнее всего выбрал бы последнее, плохо русскому на чужбине и, пожалуй, хуже всего в Америке». Это письмо привлекает тем, что писатель высказывает свою сыновнюю любовь к Родине, России. Одновременно оно свидетельствует о теплом, искреннем отношении Короленко к Якутии и ее народам, в которых он подметил доброту, спокойствие, основательность, терпеливость, трудолюбие.

Примечательно, что В.Короленко сумел проникнуть в психологию национального характера якутов и подметить такие черты, как незлобивость, беспримерное всепрощение. Это у них как защитная реакция от притеснений и обид, наносимых извне. Людская память, по Короленко, обладает удивительным свойством вытеснения негативных воспоминаний в область бессознательного. Сила и своеобразие характера народа незаметно вливались в самого писателя и становились основой своеобразного равновесия полярных чувств. Рождалась исходная позиция одной из особенностей поэтики Короленко – романтико-реалистического равноправия как выражения равносилия чувств протеста, критических эмоций и спокойной сдержанности.

Таким образом, активное участие русских писателей в изучении и творческом освоении идейно-художественных богатств якутского фольклора играет большую роль в развитии и обогащении русско-якутских литературных взаимосвязей. Изучение проблемы перевода и фольклоризма в контексте взаимодействия литератур расширяет учение о предпосылках возникновения якутской литературы. Главным фундаментом якутской литературы являются глубинные фольклорные истоки. Они оказали большое влияние на творчество русских писателей – политссыльных, особенно на мировосприятие В.Г.Короленко, которое отразилось в поэтике его произведений.

В якутском цикле рассказов («Сон Макара», «Ат-Даван», «Государевы ямщики» и др.) обнаруживается мифологизм представлений об окружающем и восприятии описываемого: обожествление огня, одушевление образов природы. Якутское влияние проявляется в редком, но характерном использовании некоторых приемов и образов якутского фольклора. Например, в рассказе «Сон Макара» в кульминационный момент главный герой поднимается в Верхний мир и напоминает богатыря Айыы. Бог здесь явно не христианский, он похож на якусткогоАар Тойона (Всемогущего господина).

В рассказе «Ат-Даван» (1892) наблюдается, как интерес к эпосу якутов перестраивает сознание писателя на якутский манер. Ведь именно в эпосе в сконцентрированном виде выражено своеобразие национального видения народа. Под влиянием якутского начала художественная манера Короленко обогащается новыми приемами. Таким образом, этнографизм и фольклоризм становятся существенными факторами, повлиявшими, на поэтику творчества В.Короленко. Это факт взаимодействия двух литератур.

 

Литература

1. Пасютин К.Ф. Короленко и якутское народное творчество// Труды историко-филологического факультета. – Якутск, 1969. – С.225-230.
2. Короленко В.Г. Собрание сочинений, 1955, т.7, с.350 (в тексте в скобках указаны том и страницы из собр.соч.)
3. Азадовский М.К. Короленко В.Г. в Амгинской ссылке. – Якутск, 1947. – 148 с.

 

Башарина Зоя Константиновна – доктор филологических наук, профессор кафедры якутской литературы ИЯКН СВ РФ СВФУ им. М.К. Аммосова, г. Якутск.