НОМИНАЦИИ ПОМЕЩЕНИЙ В РУССКИХ СТАРОЖИЛЬЧЕСКИХ ГОВОРАХ ЯКУТИИ

NOMINATION OF PREMISES IN RUSSIAN DIALECTS OLD-YAKUTIA

И.П. Павлова, А.Ю. Булдакова

I.P. Pavlova, A.Yu. Buldakova

В статье дается характеристика ЯКМ как исторически сложившейся в обыденном сознании языкового коллектива совокупности представлений о мире. Методом сплошной выборки был отобран лексический материал из «Словаря русских старожильческих говоров на территории Якутии» М.Ф. Дружининой, называющий различные типы жилищ и помещений. В ЯКМ русских старожилов номинации помещений представляют собой систему, дана их классификация, при анализе проводилось сравнение с данными толковых словарей В.И. Даля, С.И. Ожегова  и Н.Ю. Шведова.

The article describes the YAKM as a historical consciousness in everyday language community together ideas about the world. Continuous sampling method was selected lexical material from the «Dictionary of Russian old-spoken on the territory of Yakutia» MF Druzhininoj calling different types of homes and premises. In YAKM Russian veteran category rooms are a system, their classification is given in the analysis were compared with the data dictionaries VI Dahl, SI Ozhegova and NY Shvedova.

Ключевые слова: языковая картина мира, русские старожильческие говоры, лексика, номинация, значение.

Keywords: linguistic picture of the world, old-Russian dialects, vocabulary, nomination, value.

Каждому естественному языку соответствует уникальная языковая картина мира (ЯКМ). Это исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определённый способ восприятия и устройства мира, концептуализации действительности. Анализ ЯКМ помогает понять, чем различаются национальные культуры, как они дополняют друг друга на уровне мировой культуры. Языковая картина мира формирует мир говорящих на данном языке, то есть выступает как совокупность знаний о мире, запечатлённых в лексике, фразеологии, грамматике. Интерес к ЯКМ обнаруживается еще в работах В. фон Гумбольдта, который писал, что «различные языки являются для нации органами их оригинального мышления и восприятия» [8, 2001: 66]. К концу XX в. появилось много работ, посвященных данной проблеме, — работы Г. А. Брутяна, С. А. Васильева, Г. В. Колшанского, Н. И. Сукаленко, М. Блэка, Д. Хаймса, коллективная монография «Человеческий фактор в языке. Язык и картина мира» в 1988 году и другие [8, 2001: 66].

Языковую картину мира ярко отражают диалекты, в которых запечатлены не только своеобразный, уходящий корнями в глубокую историю язык его носителей, но и их жизнь, самобытная материальная и духовная культура.

Ярким примером являются русские старожильческие говоры Якутии, на которых говорили русские землепроходцы в былые годы, которые сохранились только на устах самого старшего поколения. Русские, несмотря на сильное влияние языков коренных народов севера, сумели сохранить самобытность культуры и уникальность языка, пополнив их местными словами и понятиями.

Большой вклад по изучению русских говоров на территории Якутии внесла кафедра русского языка и общего языкознания филологического факультета Якутского госуниверситета. С 1958 года начались исследования старожильческих говоров под руководством Дружининой Марии Федоровны и Самсонова Николая Георгиевича. Студенты и преподаватели во время диалектологических экспедиций делали записи разговорной речи русских старожилов, сохранив тем самым бесценный материал народной речи. Экспедиции в течение полувека побывали по нижним течениям рек Индигирки, Колымы, Алазеи, Яны, по реке Лена и ее притоку Киренге на территории Иркутской области, Амгинского, Алданского улусов Республики Саха (Якутия), г.Якутска и его пригородов. На основе этих записей был составлен 4-х томный «Словарь старожильческих говоров на территории Якутии» М. Ф. Дружининой.

Именно в материалах этих словарей отражены вся жизнь и деятельность русских старожилов, их история, быт, нравы, обычаи, верования и культура [3-6].

По одной из версий, потомков первых русских землепроходцев, проживающих на Крайнем Севере по рекам Индигирка и Колыма и сохранивших свой старорусский язык и культуру, относят к малочисленным народам Севера. Храня сокровищницу родной диалектной речи, русские жители общались с народностями, живущими бок о бок с ними в заполярной тундре. Поэтому влияние местных условий и аборигенов не могло не сказаться на них, потому что они должны были приспособиться к долгой, постоянной жизни на далеком Севере.  Русские учились у аборигенов приемам охоты, добычи и обработки пушнины, узнавали много полезного о животном и растительном мире огромного края. Только в одежде, сшитой из шкуры оленя, конской или коровьей кожи, шкуры пушного зверя, а иногда шкуры тюленя и нерпы, можно было приспособиться к местным климатическим условиям, ходить на промысел зверя и рыбы, не боясь промокнуть и замерзнуть, перенести в тундре пургу в течение нескольких суток [11, 1993: 104].

В результате в суровых условиях жизни севера развивалась совершенно уникальная обособленная культура. Однако пришельцы, перенимая опыт аборигенов, сохранили свой родной язык и культуру, пополнив их местными словами и понятиями. С XVII столетия формируется население, которое к ХХ веку считало себя русскими, но имеющими свои специфические черты, как во внешнем облике, так и во внутреннем своем мире. Эти люди стали называть себя колымчанами, индигирцами, досельными, местнорусскими.

О сохранении русскими на реке Индигирке языка и особенностей быта  писал В. М. Зензинов,  проживший в Русском Устье с января по ноябрь 1912 года. По его словам, «русские очень редко роднятся с инородцами и – явление в Якутской области совершенно исключительное! – подчиняют инородцев русскому влиянию, заставляя якутов, юкагиров и даже чукчей говорить по-русски, передавая им русские обычаи, русскую одежду». Он отмечает также, что в лексиконе индигирца якутских слов поразительно мало, что кажется приезжему, привыкшему всюду в области видеть на каждом шагу примеры якутского влияния на русских, большой странностью [7, 1914: 45].

Сохранение языка и самобытности русскими можно объяснить твердым их стремлением продолжать традиции предков, передать особенности своей жизни потомкам, причем в их первозданном виде. В речи старожилов часто звучит слово «доселе», что означает «в старинное время», когда-то давно установленные порядки и обычаи, но именно они правильные, верные, потому надо следовать им и завещать делать это своим детям. Жили досельные люди на просторах Якутии обособленно, в течение года они могли видеться даже со своими земляками весьма редко.

Основу говоров русских старожилов Якутии составляют северновеликорусские черты в лексике, произношении и грамматике. Объясняется это тем, что предки современного коренного русского населения Ленского края были преимущественно выходцами из северных русских областей, а именно тех русских, которые жили между Новгородом и Вяткой. Сибирь заселялась почти одними северноруссами в конце XVI века, весь XVII век и в начале XVIII века.

Нижнеиндигирский, или русскоустьинский говор – это говор русских старожилов низовья реки Индигирки. Селение Русское Устье находится в ста пятидесяти километрах севернее Полярного круга, расположено при впадении в Ледовитый океан таежно-тундровой реки Индигирки [2, 1988: 3].

На Индигирке русские живут несколько столетий. Многие из них никогда не бывали в европейской части России, но тем не менее они сохранили русский язык и русские обычаи и знакомили местное население с русской культурой.  Русскоустьинцы плохо знают языки окружающих их нерусских народностей, если и знают, то лишь некоторые из представителей старшего поколения. Молодежь и дети знают только свой родной, русский язык. В этом отношении они сильно отличаются от ленских «пашенных» крестьян, для которых якутский язык является таким же родным, как и русский.

         Таким образом, небольшая группа русских людей, живя в устье реки Индигирки в окружении аборигенов края на протяжении нескольких столетий, сохранила свой язык, обычаи, обряды, свой фольклор. Русскоустьинцы упорно берегли свою самобытную русскую культуру, неповторимую речь.

В нашей работе мы представим материал, отобранный методом сплошной выборки из словаря М. Ф. Дружининой и объединенный в лексико-семантическую группу «Номинации помещений». Нами выявлено в данной ЛСГ 33 единицы.

Собранный материал систематизирован. Номинации помещений по функции были разделены на жилые и нежилые. Жилые строения разделились на подгруппы: «Временные» (9) и «Постоянные» (15). В первой подгруппе по характеру проживания еще выделили «Летние» (5) и «Зимние» (4). В последней группе есть такие слова, как зимник, зимны и другие. «Зимние», в свою очередь, по характеру назначения, определенному роду деятельности подразделились на «охотничье» (поварня, избушка, зимовье), «рыболовное» (балок, зимовье, заимка), «оленоводческое» (тордох) жилища, кроме этого есть и название временной остановки в пути (станок).

     Анализируемый материал может быть дифференцирован и по форме строений:

— без крыши (3): рубленая юрта, досельный дом, изба;

— с крышей (2): рубленый дом, юрта;

-конусообразная (2): юрта якутская;

— по форме юрты: балаган;

— пирамидальная: ураса;

— без указания формы.

«Номинации нежилых помещений» насчитывается 13, разветвлены на «Названия подсобных помещений», «Названия помещений для скота» и «Номинации помещений для хранения продуктов», «Номинация постройки для духов».

К названиям подсобных помещений относятся: чердаки (подволока, подызбица, казенка, амбар, анбар, поветь, цехауза, подлавка, потолок, вышка, сарай). Эту группа была выделена на основе предназначения помещения (в нашем случае) – это хранение предметов быта. Один единственный термин пригон относится ко второй группе. К помещениям, предназначенных для хранения продуктов, относятся слова: сарай, балаган, сайва.

Пужливой дом входит в подгруппу «постройки для духов», обычно это «заброшенный, заколдованный старый дом». В словаре В.И.Даля есть слово «пужало» − страшило; все, чем пугают, что страшит, чего боятся [1, 2002: 688]. В Русском Устье существует суеверие, что пужинка – это «чёрт, нечистая сила, леший» [5, 2007: 236]. Живет в юрте (деревянное жилище под крышей, балаган): «А в той юрте пужанка и жила, всех пужала» [там же]. Якутской реалией является в данном случае местопроживание  этой нечисти – юрта или балаган, подчеркивается, что это деревянное жилище. Возможно, здесь противопоставление «свой-чужой»: в юртах-балаганах жили якуты. Отсюда произошел фразеологизм «пужливой дом», что значит «заброшенный, заколдованный старый дом (юрта, балаган, уруса и т.п.)» [5, 2007: 237]. Обратим внимание на синонимы-названия этого дома. И рассказы страшные имели место среди старожилов: «Она говорит старику-ту своему: «Отвези-ка ты свово робэнка в ту юрту к пужанке…» [там же]. Этот черт является одним из самых злых и страшных духов. Пужанка  не только пугает, но и ест людей: «Пужанка-то вас и пужала, вы-то спать не могли. Старуха-то про себя имела, што дочерь-то пужанка съела». Также пужанками называли ведьм и колдунов: «Доселе там, говорат, старой старик, колдун жил» [5, 2007: 237].

Подробнее рассмотрим подгруппу «Летние жилища» группы «Жилые помещения», в которую вошли четыре слова: «Поварня», «Избушка», «Заимка» и «Летник». Все виды жилищ характерны для летнего сезона и предназначены охотникам и рыболовам.

Поварня – это «временное жилище охотника у моря; то же, что и поварник» [5, 2007: 163]. Поварня встречается у старожилов Аллаиховского, Нижнеколымского районов. Охотничий дом-то по побережью поварня говорим. 

Избушкой называется тоже «временное промысловое жилище, охотничий шалаш» [4, 2002:101]. Собаки сами знают, где избушка хозяина в сендухе.  А в толковом словаре Ожегова приводится такое определение избы – «деревянный крестьянский дом». Не красна и углами, а красна пирогами (посл.) [9, 2003: 368]. В отличие от общерусской семантики слова в речи арктических старожилов значение  сужается: используется в профессиональной области – в лексиконе промысловиков-охотников.

Также временное жилище именуют заимкой. Это, в основном, «летнее жительтво у рыболовной тони, улово, рыболовный участок, угодие, урочище» [4, 2002: 82]. У нас у многих заимки свои есть. Там летом рибачат. Такое название жилища характерна, например, для Аллаиховского улуса [там же].

Также в Аллаиховском улусе строят такое жилище, как «Летник» — то, где живут, рыбачат летом. Эту избу я купила, а ране он летник был, Елонь-то река выходит на Индигирку, там вот наш летник. Кроме этого, летником еще называют погреб для хранения рыбы летом. – Летник у нас глубокий, два-три метра глубиной [5, 2007: 50]. В словаре Ожегова летник — это «однолетнее садовое растение» [9, 2003: 324].

Кроме этих слов, мы в своей работе сравнили такие слова, как балаган, поветь, дом, потолок, зимник, дым и амбар. По данным словарей, у Даля и Ожегова зимник – это зимняя дорога, а у русских старожилов – зимнее жилище. Название было дано по времени использования. Такое характерно и для названий помещений, используемых людьми летом.

Единственное помещение, которое встречается сразу в четырех словарях, это «балаган». Сравнив все значения, мы нашли некоторые схожие моменты. На Русском севере у Даля и Ожегова балаганом называют строение, которое предназначено для хранения товаров [9, 2003: 34]. У Ожегова и Шведова есть второе толкование жилища – это «старинное народное театральное зрелище комического характера с примитивным сценическим оформлением» и в то же время «нечто грубое, шутовское, пошло-несерьезное» (разг., перен.) [там же]. А в четырехтомном словаре якутского языка Э.К.Пекарского хижину, построенную из тонких бревен в виде усеченной пирамиды, называют балаганом [10, 1958: 347]. Такое же помещение характерно и для русских старожилов [3, 1997: 42].

Охотники могли жить в балаганах, или люди летом в них проживали. Обратим внимание на то, что это название временного жилья, этим словом могли назвать любую временную постройку: шалаш, землянку, амбар. Происходит расширение семантики слова в процессе его заимствования. В якутско-русском словаре подчеркивается, что данное слово обозначает «юрту якутскую, построенную в виде усеченной пирамиды из тонких наклонно поставленных бревен», в которой постоянно проживают люди [13, 1972: 60]. Интересно то, что форма усеченной пирамиды сохраняется в материале русских говоров, а бревна заменяются досками: «Он (балаган) тоже построен вроде юрты, стойком доски-то». Так говорили походчане и пели в песнях: «На большом да на угоре Балаган большой стоит. Да во этим балагане раскрасавица сидит». В якутском значении нет семы «временное жилье», наоборот, речь идет о постоянном жилище, значит, при заимствовании происходит изменение значения номинации. Эта номинация имеет еще отдельное значение в русских говорах – «Семья, группа людей вместе с временным примитивным жильем: В Пантелеихе ярманка была. Балаганов по 30-40 приеззали сюды, чукчи с семьями, с оленями тоже» [3, 1997: 42].

     Большие различия наблюдаются и в толкованиях лексемы дым в словаре Даля и Дружининой. Русские старожилы дымом называют «юрту, жилище». Жилле-то, жилые-те дома в старо врэмо у нас считались по дымам [3, 1997: 59]. А в словаре Даля слово определяется как «летучее вещество, отделяющееся при горении тела; улетающие остатки горючего тела, при разложени его на воздухе, огнем. Очаг; курево; дом, изба, двор; семья или тягло» [1, 2002: 280].

Таким образом, в особых климатических условиях жилище для человека – это одно из самых необходимых составляющих его благополучного существования. В зависимости от сезонной деятельности старожилы активно использовали и временные жилища, которые тесно связаны с основными сферами деятельности человека – охотой и рыболовством. Все помещения, строения удобны в использовании, строго функциональны. Анализ изученного материала позволяет сделать вывод о том, что номинации помещений в русских старожильческих говорах Якутии демонстрируют конкретные реалии жизни и быта человека.

Подчеркивается тот факт, что старожилы сумели сохранить язык и самобытность своей культуры, несмотря на иноязычное окружение.

Литература

1.      Даль В.И. Толковый словарь русского языка: Современное написание/ В.И.Даль. – М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель», 2002.  – 983, [9] c.
2.     Дружинина М.Ф. Нижнеиндигирский старожильческий русский говор. – Якутск: Изд-во Якутского ун-та, 1988. 75 с.
3.   Дружинина М.Ф. Словарь старожильческих говоров на территории Якутии (А – В): Учебное пособие. Якутск: Изд-во Якутского ун-та, 1997. 138 с.
4.    Дружинина М.Ф. Словарь старожильческих говоров на территории Якутии (Г – И): Учебное пособие. Якутск: Изд-во Якутского ун-та, 2002. 118 с.
5.   Дружинина М.Ф. Словарь старожильческих говоров на территории Якутии (К – П): Учебное пособие. Якутск: Изд-во Якутского ун-та, 1997. 245 с.
6.   Дружинина М.Ф. Словарь старожильческих говоров на территории Якутии (Р – Я): Учебное пособие. Якутск: Изд-во Якутского ун-та, 1997. 190 с.
7.    Зензинов В. М. Старинные люди у холодного океана. М., 1914.
8.   Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб, заведений. — М.: Издательский центр «Академия», 2001. — 208с.
9.   Ожегов С. И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений/ Российская Академия наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. – 4-е изд., дополненное. – М.: ООО «ИТИ Технологии», 2003. – 944 стр.
10.  Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. 2-е изд. Т.1. 1958. 1280 с., Т.2,3. 1959.2508 с., 3858 с.
11.  Самсонов Н. Г. Два языка – два родника. Якутск: Нац.кн.изд-во «Бичик»,  1993. 176 с.
12.  Самсонов Н.Г., Самсонова Л.Н. Русские говоры в Ленском крае // Дружинина М.Ф. Словарь старожильческих говоров на территории Якутии (Р – Я): Учебное пособие. Якутск: Изд-во Якутского ун-та, 1997. — c.171-173.
13.   Якутско-русский словарь. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1972. – 606 с.

 

Павлова Ирина Петровна – кандидат филологических наук, доцент кафедры общего языкознания и риторики филологического факультета Северо-Восточного федерального университета имени М. К. Аммосова, г. Якутск.

Булдакова Ая Юрьевна — студентка 1 курса отделения русского языка и литературы с дополнительной специальностью преподавание филологических дисциплин филологического факультета Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова, г. Якутск.