КУЛЬТУРА ВЫСОКАЯ И БЫТОВАЯ: МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ И ОТБОР МАТЕРИАЛА

HIGH AND LOW CULTURE: THE TREND OF MULTICULTURALISN AND THE SELECTION OF TEACHING SOURCES

А. Б. Бушев

A. B. Bouchev

 В статье ставится вопрос об отборе лингводидактического материала для занятий. Приводятся примеры традиционной коллизии — ориентации не на повседневную, а на высокую книжную культуру, традиционно доминировавшую в преподавании неродного языка. В рамках современного интереса к повседневности показателен и интерес к явлениям повседневной бытовой низкой культуры. Каков баланс между этими феноменами в рамках современного понимания мультикультурализма как сосуществования не только этнических культур, но и субкультур?! Приводятся примеры литературоцентризма в преподавании родного языка и родной культуры,  а также многочисленные примеры расширения дидактических возможностей словесности за счет включения инокультурных феноменов в программу обучения словесности.

 The article discusses the selection criteria of materials for language studies. Traditional is the approach oriented towards high literary culture. But it is evident that interpretation of phenomena of high culture is not enough in modern multicultural environment. The author describes the vivid interest towards low culture, subcultures in his opinion being  the element of multiculturalist approach needed today. The examples show the elements of different cultures introduced into the literary curriculum.

 Ключевые слова: мультикультурализм, литературоцентризм, словесность, дидактика, культура

 

Key words:  multiculturalism, emphasis on literary texts in curriculum, textual studies, rhetoric, culture

 Многие публикации посвящены сосуществованию разных миров, трагически разделенных культурой, ценностным взглядом на мир. Это не только этнокультуры, и культуры наций-государств, но и высокая и массовая культура, культуры мегаполиса и провинции, городская и сельская культуры, культуры социальных страт, восточная и западная культуры, европейская, американская и азиатская культура, различные профессиональные, возрастные субкультуры.  Эти стратификации отвечают новой интерпретации термина «культура» в новое время. Известны социологический, исторический, нормативный, психологический, дидактический, антропологический подходы к характеристике культуры.

Тесно связана проблема лингводидактического отбора материала и с имиджем той или иной культуры, особенно на уровне житейских, бытовых представлений. Приведем пример, прозвучавший на одной из лингвистических конференций  для иллюстрации «виндиктивной  презентемы» ( т.е. отрицательного имиджа). На фотографии на фоне бутылок со спиртным зафиксирован стоящий у доски российский преподаватель. На доске написаны слова: «накатить», «замахнуть», «заложить за воротник» и другая сленговая лексика, которую хотят знать студенты и которая по их просьбе включается в тему «Русское застолье». Фотография сделана студентами на занятии по названной теме и выставлена на всеобщее обозрение под надписью : «Вот так мы изучаем русский язык» .Банально, но надо задумываться  о том, что и для чего мы изучаем в языке.

Лингводидактический тематизм и методология в обучении неродному языку на продвинутом этапе являются предметом многих раздумий.

Газета, называющая себя «Московский комсомолец»,  опубликовала интервью с бывшей ведущей программ Центрального телевидения Светланой Жильцовой, занимавшейся преподаванием русского языка в Японии.

Вопрос Светлане Жильцовой:

— А русский язык вы преподавали на телевидении только в Японии?

— Да. Только в Японии. Там сценарии были определенные. Нужно было записывать маленькие беседы. Мы, как советские люди, о чем говорили? О комсомоле, о Красной площади – и всего-то на три минуты. Мы говорили на русском, а иероглифы шли японские. А потом меня попросили: «Светрана-сан («эл» японцы не выговаривают), мы уже очень много знаем о Советском Союзе. Пожалуйста, можно теперь на бытовые темы, будьте добры, расскажите, как русские пьют водку, как женщины красят губы, как моются в бане». И у меня голова пошла кругом…

— Не стали рассказывать?

-Я просто пошла к послу  и говорю: «Что мне делать?» он сказал: «Светлана, мы очень в этом деле заинтересованы. Ну, как-нибудь с юмором расскажите». Я рассказала, что у нас пьют водку только по праздникам, на белой крахмальной скатерти, из хрустальных рюмочек».

Вышеприведенный монолог весьма показателен. В гротесковой форме он заостряет проблему выбора лингвистического и тематического материала для занятий языком – прежде всего неродным.  Одним из возможных методически разработанных подходов является лингводидактическая концепция языковой личности Г. И. Богина, которая  дает основания к отбору такого материала. И если на начальных уровнях языковой личности вполне логичны тексты стандартных тем, стандартные диалоги, стандартные материалы страноведческого характера, изучение речевых клише, газетные публикации, стандарты жанров, то при выведении языковой личности к более высоким уровням и компонентам языковой способности необходимо привлечение аутентичного, творческого материала, в том числе художественного, просторечного дискурсов, дискурса, полного сленгизмов – демонстрация  разнообразия того, что Ю. В. Рождественский называл фактурами речи. Студенты начинают уставать от одноообразия стандартных текстов, нуждающихся в семантизации. Такие тексты не выводят  на более высоком уровне развития языковой личности к пониманию менталитета. Они не дают возможность совершенствовать самостоятельное выражение в языке, лишь приучают  говорить банальности. 

Традиционным являлось понимание культуры как культуры классической литературы, высокого изобразительного искусства, высокой музыки. Сегодня с этими медиумами высокой культуры спорят кино, попкультура.  Как организовать рациональный отбор материала? Обсудим, например,  тематические источники по искусству. В контекст русского искусства вернулись книги Врангеля, Курбатова, Дживилегова, Трубецкого, Алпатова, Грабаря, Гнедича, Бенуа. Полезно читать Алпатова «Русскую иконопись» и Муратова «Образы Италии». Прекрасный язык. Можно учиться научно-художественной прозе. Причем художественность нисколько не вредит научности. Кто из сегодняшних искусствоведов говорит вот так: «Перенесенная из госпиталя Санта Мария Нуова в Уффицци его фреска «Голгофа» страшна не только страданием Распятого, но и душевной бурей предстоящих. Плач Богоматери слышится здесь как ужасающий вопль»?!

Естественно, что тексты Библии воспринимаются в образовании как кладезь поздней античности, основание европейской культуры, а библеизмы в современном языке —  как особый рефлекс в языке и особый стилистический прием воздействующей речи: венец премудрости; вкушать от древа познания добра и зла; влачить бренное существование; возвращается ветер на круги своя; всякое даяние благо; глас вопиющего в пустыне; да минует меня чаша сия; земля обетованная; златой телец; ищите и обрящете; камень преткновения; не сотвори себе кумира; не хлебом единым жив человек; отделить зерна от плевел; хлеб наш насущный; хранить как зеницу ока; чти отца твоего и матерь твою;  краеугольный камень; злачное место; корень зла; кто не работает, тот не ест; злоба дня; соль земли; блудный сын; заблудшая овца; нести крест;, соломоново решение; терновый венец; время жить и время умирать; кинуть камень; сучок в глазу другого; что есть истина; бесплодная смоковница; скрижали; суета сует; иудин поцелуй; тридцать сребреников; выпить  чашу до дна; страшный суд; геенна огненная; Содом и Гоморра; манна небесная;  зарыть талант в землю; Вавилонское столпотворение; камня на камне не оставить; альфа и омега; вложить персты в язвы; знамение времени; построить дом на песке; жнет, где не сеял; не мечите бисер перед свиньями; книжники и фарисеи; взявший меч да от меча и погибнет; кость от кости и плоть от плоти; имя им – легион; козел отпущения; по образу и подобию; в поте лица своего; иерихонская труба; отряхнуть прах от своих ног; почить от дел; колосс на глиняных ногах; невзирая на лица; нищие духом; не сотвори себе кумира; Фома неверующий; беречь как зеницу ока; упасть на достойную почву; притча во языцех; тайное стало явным; никто не пророк в своем отечестве; верблюду пролезть в игольное ушко; посыпать пеплом главу; Ноев ковчег; всемирный потоп; семь пар чистых, семь пар нечистых; отделить овнов от козли;, от лукавого; око за око и зуб за зуб; ничтоже сумняшеся; власть предержащая; райские кущи; изгнать из рая; змей-искуситель;  на йоту; святая святых; скрежет зубовный; не от мира сего; оливковая ветвь; кто посеет ветер, пожнет бурю; запретный плод; бросать слова на ветер; кесарю кесарево; не убий;не ведают что творят; не судите не судимы будете; блудница вавилонская; мерзость запустения.

Необходимо понимать, что для агностика   Библия есть то же, что и для верующего человека. Следует говорить о том, что это и есть книга книг. Тексты Библии воспринимаются в образовании как кладезь поздней античности, основание европейской культуры.   И язык это четко показывает. Посмотрим на библеизмы в современном языке как особый рефлекс в языке и особый стилистический прием воздействующей речи: язык четко показывает духовные сокровища, сокровища мысли, заключенные в Библии.

В музыке христианская тема заставляет нас, например,  обратиться к христианской культуре Западной Европы.  «Страсти по Матфею» Баха, «Магнификат» Вивальди, «Реквиемы» Моцарта, Верди, «Стабат матер» Перголези, Дворжака, Россини, « Мизерере» Аллегри… С эпохи Возрождения европейской музыки свойственны духовные сочинения. Некоторые их них канонизированы церковью и включены в богослужения, другие являются выразителями философской христианской мысли в музыке.

Но интерес вызывает и современная культурная ситуация. Появились переводные западные книги по всемирной истории живописи, они подчас лучше «Библиотеки Памятники мирового искусства». Они дополнили музейные мероприятия, вернисажи, ночи музеев, арт-перфомансы и т.д. создается новый искусствоведческий дискурс. Мультикультуральная парадигма заставляет обратиться к мировым достижениям прежде всего литературной культуры.

Малозамеченными остались прошлогодние юбилеи — С. Черного, Аверченко, Бунина, Белого, Гумилева….

Как плохо мы знаем современную немецкоязычную прозу: Роберт Вальзер, Хермут Ланге, Бернхард Шлинк, Георг Кляйн.

Недавно посетил выставку «Дары посольства Франции», полистал современную французскую литературу в библиотеке. Симон, Роб-Грийе, Турнье, Леклезио, Модиано, Уэльбек, Киньяр, Эшноз, Пеннак, Термен, Руо, Туссен, Гавальда, Бегбедер. А также новые имена: Пьер Мишон, Мари Ндшай, Мишель Деборд, Франсуа Бон, Кристиан Бобен, Эрик Шевийяр, Эрик Осрсенне, Филипп Клодель, Паскаль Брюкнер, даже наши А. Макин и М. Влади.
           Вот оказываешься у книжной полки модного магазина , надо сделать выбор: Маклюэн, Памук, Муракакми , Буковский. Керуак, Коэльо, Лессинг, Рушди, Вишневский, У. Эко… Какая «Гроза», если домашние советуют почитать Иэна Макьюэна, Джоан Роулинг, Халеда Хосейни?!

Исповедально-философский английский интеллектуальный роман 1980-2000 годов представлен именами  Грэма Свифта, Иэна Макьюэна, Джулиана Барнса, Кадзуо Исигиро, Мартина Эмиса, Салмана Рушди, Джона Бэнвила. Британия известна миру современными пьесами Сары Кейн, Марка Равенхилла, Мартина Кримпа, Джима Картрайта…

А ведь в новом глобализирующемся  мире неумно замыкаться в национальной художественной квартире — есть феномены, которые стали наднациональными, повлияли на культуру и жизнь людей во всем мире  —  экзистенциализм Сартра, бит-культура, «рассерженные молодые люди», исповедально-философский роман двадцать первого века… Мимо всего этого смело проходят наша школа, наша вроде бы глобализирующаяся культура.

Еще пример. Недавно я случайно оказался в гостях – в кабинете русского языка и литературы  вечерней школы. Будучи человеком любознательным, я окунулся в прошлое, в декорации картины «Доживем до понедельника». Рука учеников-переростков выводила в тетрадках: «За кем правда? За Лукой». Изучали революционеров в пьесе « Вишневый сад»…Повсюду взор наталкивался на старые плакаты «Красуйся, град Петров»,  «Пушкинское кольцо Верхневолжья», «Писатели в нашем крае». «Хотелось бы видеть среди писателей Ахматову, Гумилева, – мечтательно протянула коллега. — А все остальное — Фадеев, Шолохов — все это было, было и прошло».

Проглядываю тетради и ужасаюсь: Фанвизин, Орзамас, Бальмонд, изучают ямп, корей и даптель, Кранштат… Глухой угол российской империи? Но вот известный литератор И. Л.  Волгин рассказывал недавно про свои беседы со студентами МГУ. Их ответы на экзамене  анекдотичны: «В каком году умер Толстой? – Году в восемнадцатом – Да?! И как же он относился к советской власти?- Он ее… принял». Или вот: «Отчего умер Пушкин? – Ну,  его задушило самодержавие.  — Когда?  — при Николае …Третьем». Еду в троллейбусе, и на стенах в Твери читаю надписи-граффити: «Сериков-лавелас (кабель)». «Путин – наша любовь (нашЫ)». Гуляю возле Суворовского училища в Твери и на стене читаю «Макаров. Ты лудший». Конечно, писать грамотно важно. Уровень грамотности катастрофически упал. Впрочем, в  американском учебнике по психологии написано «Проблемы с орфографией не мешают жизненному успеху». Человека создает средняя школа. Высшая – лишь дает специальность.  Все это происходит на фоне потрясающего невежества современных студентов. Математик объясняет студентам теорему Колмогорова. «Холомогорова?» – переспрашивают студенты второго курса. Спрашиваю у студентов про итальянское Возрождение – студенты не могут назвать ни одного имени. Говорю про Рафаэля. « Ах, да,  мы мультик смотрели…».

Полистал лекции вечерних школьников про Раневскую, — «женщину стоящую над пропастью»…Про Есенина было сказано «Хочет наверстать упущенное за границей после Эйсидоры Дункан». Про профессию актера  из «На дне» в составленной таблице было сказано: «пьет». Однако перестройка образования дошла до Богом забытой вечерней школы: уже фигурировали и «Окаянные дни» Бунина, акмеизм, записи о  Сологубе…Доступен ли Сологуб и «Окаянные дни» оболтусу, пишущему даптель?!

Каково методическое оснащение такого мощного образовательного процесса? На полках этого питомника мысли красовались книга «Механизмы торможения», справочник-агитатора-пропагандиста 1986 года, живописавший преступления акул империализма, пыльные журналы «Преподавание истории в школе», книга «Ленин и Тверской край», пыльный Толстой без обложки, пара старых учебников Бархударова и Крючкова, книга «Мир гуманизма», пособие для подготовке к ЕГЭ, почему-то книга «Приколы». Был плакат «Матерь человеческая» с цитатами из лирики Рождественского. Висел портрет Пушкина.

И тогда  мне подумалось: как это все абсолютно неадекватно современной ситуации. В тихой агонии советская школьная Атлантида медленно погружается на дно, шелестя желтыми листочками тетрадок и книжек, полных вечных мыслей даже не вчерашнего, а позавчерашнего дня.

 Где же новые педагогические технологии, не говоря об информационных. Где внимание к тому, что за окном?!

 

Литература

 

1.                  Богин Г. И. Обретение способности понимать. Тверь, 2000. Интернет-источник: http://www.fondgp.ru/gp/personalia/1970/6 (дата обращения 29.02.2012)

 

Бушев Александр Борисович — доктор филологических наук, профессор кафедры гуманитарных дисциплин Филиала ФГБОУ «Санкт-Петербургский государственный экономический университет» в городе Твери, Россия