Концепты в романе Андрея Васильевича Кривошапкина «Берег судьбы»: постановка проблемы

Concepts in Andrey Vasilyevich Krivoshapkin’s novel «The Coast of Fate»: problem statement

Ю.Г. Хазанкович, Т.А. Петрова

Yu.G. Khazankovich, T.A.Petrova

Аннотация: Проблема концептов в  литературах народов Севера практически не изучена. В предложенной  работе,  впервые,  на материале творчества эвенского прозаика Андрея Кривошапкина, в частности его романа «Берег судьбы», выявляются концепты эвенского образа мира.  Этнографические реалии, составляющие основу национального образа мира, в романном творчестве писателя ранее не были  объектом культурно-исторического и семантического анализа. Текстуальный анализ романа позволил выявить концепты культуры эвенов, проследить  их  семантическое  наполнение в  художественном тексте через обращение к этнографии и фольклору эвенов.

Abstract:The problem of concepts in the literatures of the peoples of the North is practically not studied. In the proposed work, the concepts of the Even image of the world are revealed for the first time on the material of the work of the Even prose writer Andrei Krivoshapkin, in particular his novel «The Coast of Fate». Ethnographic realities, which form the basis of the national image of the world, were not previously the object of cultural-historical and semantic analysis in the writer’s novel work. The textual analysis of the novel made it possible to identify the concepts of the Even culture, to trace their semantic content in the literary text through an appeal to the ethnography and folklore of the Evens.

Ключевые слова: эвенская литература; Андрей Кривошапкин; северный роман; «Берег судьбы»; концепты; концептосфера;

Key words: even literature; Andrey Krivoshapkin; northern novel; «Coast of Destiny»; concepts; conceptosphere;

Постановка проблемы обусловлена исследованием творчества А.В.Кривошапкина с позиций концептуализации окружающего мира.

Цель исследования: Выявить основные концепты картины мира эвенского народа на материале романа «Берег судьбы». Выделить и классифицировать базовые концепты романа.

Научная новизна – исследования концептосферы прозаического творчества А.В. Кривошапкина недостаточно разработана.

Методология исследования — анализ концептов. Проблему взаимосвязи языка и культуры народа изучали многие ученые. Гипотеза лингвистической относительности Э.Сепира и Б.Уорфа, гласит, что люди видят мир сквозь призму своего родного языка. Языки различаются «языковыми картинами мира».[9,c. 193].

В.фон Гумбольдт утверждал, что всякая культура национальна, ее национальный характер выражен в языке посредством особого видения мира;[2, c. 349]. «Термин «концепт» стал активно активно употребляться в российской лингвистической литературе с начала 90-х гг.: Д.С.Лихачев, Е.С. Кубрякова, Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Алефиренко, С.Г. Тер-Минасова и другие ученые занимались изучением данной проблемы. Концепты – это базовые единицы мышления, ментальные сущности, отражающие культурно-национальные представления. Невозможно представить модель мира без концептов. Человек познает окружающий мир, в результате чего формируется система знаний о мире, состоящая из концептов разного уровня сложности. Концепт есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода…

Д.С.Лихачев, рассматривая сущность концепта, подчеркивает, что «национальный язык – это не только средство общения, знаковая система для
передачи сообщений —  это показатель культуры народа» [5, 1997, c. 284]. В своей работе мы опирались на труды исследователей литератур народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Ю.Г. Хазанкович[10], В.Б.Окороковой[7], А.Н. Мыреевой [6]и др. Авторы доказали, что А.В. Кривошапкин смог передать внутреннюю силу, непоколебимость северного человека перед суровой природой [7]. Отметили важность высокой экологической культуры героев произведений Кривошапкина, в рамках традиционного уклада жизни, истории народа в целом. Ранее прозаическое творчество А.В.Кривошапкина рассматривалось учеными в жанровом, композиционном, эмоционально-образном, тематическом ракурсах, но, сквозь призму междисциплинарного, историко-этнографического направления, оно почти не исследовано. Поэтому, обращение к романному творчеству эвенского писателя, через выявление концептов, видится нам весьма продуктивным.

Андрей Кривошапкин в романе «Берег судьбы» закономерно вводит элементы-маркеры традиционной и современной материальной и духовной культуры эвенов – оленеводов-кочевников тайги и тундры Севера и Арктики. Здесь нужно отметить концепты «олень», «кочевье», как основу жизни эвенов, а также символы природы, животного мира – концепты  «гора», «река», «уямкан», «снег» и т.д. Отметим, что концепт «дом» при кочевом образе жизни, приобретает совершенно новый смысл – дом там, где пасется олень. В языковой картине мира эвенов именно концепт «олень» выполняет фундаментальную, основную функцию бытия. Не будет оленя – не будет эвена.

«Животное выступает как прародитель человека, его учитель. Животное, а не человек выступает носителем человеческих свойств: мудрости и т.д.» [1,с.126]. Семья главного героя имела своего идола – бессмертный дух священного белоснежного дикого оленя. «Старики утверждали, что охотник, сумевший добыть белого оленя, становится великим.» [4,с.33].  Нэге удалось добыть такого оленя на охоте. Его тщательно освежевали, оставив целыми все кости. Выделали шкуру и сшили из неё две вьючные сээрука — сумы. В них аккуратно сложили череп, копыта и скелет оленя. Сумы эти всё время навьючивали на оленя по кличке Дюлэкэн, то есть Счастливый, берегли их.  Наступает момент, когда семья просит помощи у своего идола, «женщина мысленно умоляла помочь семье», интересен момент после этих действий: «Муж и жена сделали вид, что успокоились, а то идол мог заподозрить, что ему не верят, и тогда его магическая сила могла исчезнуть» [4,с.34]. 

По ходу повествования, читатель понимает, что «кочевье» — это основа жизни северных народов, занимающая главное, ключевое положение. Картина мира эвена не представляется без аргиша-кочевки. «Кочевой народ – это «перекати-поле»: действительно, «Все свое носит с собой» и ни от чего в этом смысле не зависит»[1, с.129].Кочевник – человек, одушевляющий природу и стихии, являющийся шаманистом. Он не эгоистичен, не единоличник, герой с коллективным сознанием. Он не забывает, что является  представителем родового мира. Он не отделен от природы — поклоняется и уважает мир людей и мир животных…Так, автор точно описывает характер, мысли, чувства представителей кочевого народа.  В начале романа Андрея Кривошапкина «Берег судьбы»  — пора страшнейшей засухи. Эвен – охотник, в поисках живительной влаги, совсем потерял надежду, готовится к лютой смерти оленя и всего своего рода. Вдруг, он, набрёл на распадок полный жизни. Увидел там сочные тальники, белый ягель – спасение для оленя: «Он, воспитанный самой природой быть сдержанно-суровым, заплакал» [4,с. 11].

Настоящий эвен – это человек с высокими моральными качествами, врожденным тактом, человек, воспитанный самой Природой, напоминает нам автор. Природа Севера – сурова и беспощадна, она не прощает ошибок, легкомысленного к себе отношения,  выступает как глобальное существо.

В религиозных представлениях эвенов существовал культ «хозяев» природы и стихий: тайги, огня, воды и т.д. Были развиты промысловые культы. Пространство физическое и духовное представлено предметами, которые входят в систему этнических ценностей (шаман-дерево, тотемные животные, орудия промысла, ритуальные предметы) [10]. Этнореалии выступают как ключ к пониманию видения мира героев романа, при этом безусловно сохраняется историко-этнографический фон повествования. В романе отражены обряды и обычаи эвенов, элементы охотничьей магии, табу – концепты «охота», «огонь», «медведь» и т.д.

АВ Кривошапкин своим художественным вниманием не обошел описание охотничьих обрядов и охотничьей магии. Обратимся к концепту «охота». Добытчики часто просят помощи у духов, удача улыбается тем, кто неукоснительно выполняет магические ритуалы, соблюдает промысловую этику. «Может, Байанай сжалится и подбросит что-нибудь» [4,с.12].  Видно, что охотники очень суеверны, стараются соблюдать все тонкости, касающиеся охоты, удачи, надеются на успех. «Освежевали добычу без лишнего шума, ничем не выражая свою радость. Дух охоты Байанай иначе рассердится, отвернется охотничье счастье» [4,с.19].  Однажды Нэге забыл в лесу нож, возвращаться вместе тягостно, он отправил за ножом сына. «По обычаям, нельзя на ночь оставлять нож под открытым небом, иначе его хозяин уподобится женщине» [4,с.19].  «Омчэни вернулся домой взволнованный. Зайдя в чум, не стал сразу рассказывать про то, что увидел, старался держаться степенно, хотя это удавалось ему с большим трудом. Он с детства не раз слышал, что будущему охотнику не следует излишне суетиться, быть чрезмерно болтливым, иначе удача навсегда отвернется от него».  Байкун хвалит Омчэни как удачливого охотника. Тот в ответ пугается. «Нет, Нет, так не говори, Байкун, — пугался Омчэни на похвалы. Он не раз слыхал, что, когда охотника сильно хвалят, удача отворачивается от него. Поэтому просто обязан был прибедняться, прикидываться слабеньким, неумелым» [4,с.71]. 

Особое место занимала охота на медведя, регламентированная строгими правилами и обрядами. Медведя называли иносказательно, часто словами, заимствованными из языков соседних народов (якутов, русских, юкагиров). «Все кочевые люди преклонялись перед хозяином тайги, из-за боязни даже не называя его имени вслух» [4,с.33].  Герои романа называют медведя ласково дедушкой. Омчэни рассказал, что нашел берлогу медведя. «Это не ты нашел, а ворон потревожил нашего дедушку – громко сказал Нэге, чтобы дух великого зверя услышал…» [4,с.61].  «Если берлога на пути начинающего охотника, то это хорошее предзнаменование для него. Удастся добыть того зверя – быть ему великим охотником» [4,с.61].  Считалось, что медведь сам сделал вызов охотнику. Не принять вызов – равнозначно трусости. Тогда удача отвернется.  В разговорах о медведе, планируя охоту, эвены называют себя вороном и издают громкий возглас ворона: «Ку-ук!», подтверждая тем самым, что человек тут ни причем. Стараются много не обсуждать, готовятся без лишних слов.  «Встали рано, до рассвета – по дороге молчали. Это было не бравадой, а степенью уважения к зверю» [4,с.62].  В начале охоты медведя нужно обязательно предупредить, разбудить, считалось, что медвежий дух всё слышит. Предки запрещали вероломную охоту на медведя. После того, как все понимали, что медведь мертв, самый молодой охотник должен был залезть в берлогу и привязать за шею зверя веревку. Когда медведя вытаскивали из берлоги, охотники также издавали вороний крик: «Ку-ук!». «Свежевали молча, в слух не хвалили, чтобы дух медведя не услышал и не стал мстить. Разделывали тушу по всем правилам, не переламывая костей» [4,с.63]. 

У эвенов было характерно в прошлом коллективное распределение охотничьей добычи, известное как обычай нимат. Согласно этому обычаю, любая охотничья добыча подлежала обязательному уравнительному распределению между всеми семьями стойбища. По куску мяса полагалось разослать и в близлежащие стойбища [3,с.62].  В романе так или иначе делается упор на моменты, когда герои делятся друг с другом добычей, провиантом, табаком, это отголоски нимата.

Автор в своем романе описывает повседневную и сакральную промысловую практику. Так, его герои- добытчики часто обращаются за помощью к духам: удача улыбается тем, кто неукоснительно выполняет магические ритуалы, соблюдает промысловую этику. Религиозные воззрения эвенов также находят свое отражение в романе и показаны Кривошапкиным в традиционной обрядности сородичей на протяжении всего повествования.

Обряды кормления огня довольно частое явление в процессе прочтения, здесь мы наблюдаем концепт «огонь». Он является базовым, ключевым в лингвокультуре эвенов, характеризуется антропоморфными признаками и чаще связан с разнообразными запретами-табу. Огонь – символ жизни, тепла, света. «Анна беспрестанно одаривала пылающий в очаге огонь кусочками мяса и жира, молила духа земли сжалиться…» [4, с.30].

Отмечается зависимость оленеводов и охотников от природы, её стихий, духов-хозяев. Личностный фактор нивелирован, судьбу человека определяют природные стихии. Автор вводит в текст романа особенности культов животных, природных объектов и духов-хозяев. В систему религиозных воззрений эвенов входит культ духов-хозяев природы и различных стихий. Согласно анимистическим представлениям, каждый предмет или явление действительности, природный объект или стихия имеют своего духа-хозяина (муран, мусан). В литературе обычно описываются духи-хозяева стихий природы или географических объектов (огня, местности, реки и т. п.), однако духи-хозяева есть у всех без исключения предметов; просто отношение людей к духам-хозяевам разных объектов различно. Пользуются особым почитанием лишь те, от кого в наибольшей степени зависит благополучие самого человека [3,с.122]. Читатель может проследить ритуалы и обряды почитания духов-хозяев природы:  «Дух Земли, если ты есть, пожалей меня, не дай погибнуть моей семье… [4,с. 13]. Нэге мысленно обратился к кадару и вынул кусочек копченого жира, предназначенного для жертвоприношений», «Дух Нюлконжа нам поможет» [4,с.19], при обращении к стихиям в корпусе романа встречаются фрагменты типа: «Наговаривая ласковые слова, одарили кусками жира дух огня» и т.д. Герои романа постоянно обращаются к духам, совершают жертвоприношения, просят совета, помощи.

 Концепт «дух-хозяин», «нимат».В сфере духовной культуры и социальных отношений у эвенов присутствуют все основные институты: отцовский род, большая патриархальная и малая семьи, патронимия, частная собственность на оленей, анимизм и шаманство.  Автор погружает читателей в национальную атмосферу повседневного бытия; при этом становится понятен образ мыслей, внутренний мир эвенов. Кочевник – это большой ребенок, одушевляющий природу и стихии, являющийся шаманистом. Он не эгоистичен, не единоличник, герой с коллективным сознанием. Он не забывает, что является  представителем родового мира. Он не отделен от природы — поклоняется и уважает мир людей и мир животных…

Таким образом автор романа «Берег судьбы» посредством художественного воплощения этнореалий, погружает нас в особую национальную атмосферу,  через понимание концептов, автор помогает читателю понять образ мыслей и внутренний мир своих героев.

Литература

1. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Евразия – космос кочевника, земледельца и горца. Москва: Институт ДИ-ДИК, 1999. 368 с.
2. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. Москва: Прогресс, 1985. 452 с.
3. История и культура эвенов: историко- этнографические очерки / [В. А. Туголуков, В.А. Тураев, А.Б. Спеваковский и др.] ; Рос. акад. наук, Дальневост. отд-ние. Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. — Санкт-Петербург: Наука, 1997. – 179 с.
4. Кривошапкин А.В. Берег судьбы. Роман / А.В.  Кривошапкин //Полярная звезда: литературно-художественный и общественно-политический журнал /. — Якутск: [б. и.], 1956-.1993, N 3, май-июнь. — . — 159 с.
5. Лихачев Д.С.Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под
   ред. В.П. Нерознака. – М.: Academia, 1997. – С. 280-287.
6. Мыреева А.Н. Многонациональный роман 1960-1980-х годов: Типологические аспекты. Новосибирск: Наука. Сиб. предприятие РАН, 1997.159с.
7. Окорокова В. Б. Творческий путь Андрея Кривошапкина /В.Б.Окорокова // Сияние полярных огней. Якутск: Бичик, 2013. С. 98-112
8. Пошатаева А.В. Литературы народов Севера. Москва: Наука, 1988. 167 с.
9. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии: пер. с
   англ. / Сепир Э. / общ. ред. и вступ. ст. А.Е. Кибрика. Москва: Прогресс, Универс, 1993. 656 с.
10. Хазанкович Ю.Г. Время — пространство в прозе малочисленных народов севера [Электронный ресурс]. – URL: http://studlit.ru/index.php/ru/arkhiv/27-2017-tom-2-2/145-vremyaprostranstvo-v-proze-malochislennykh-narodov-severa

Хазанкович Юлия Геннадьевна – доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова, г. Якутск.

Петрова Татьяна Александровна – магистрант 2 курса М-ЛКРМ-20 филологического факультета Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова, г. Якутск.