ТЕЛЕВИЗИОННОЕ ШОУ КАК ОБРЯД ИНИЦИАЦИИ
(НА ПРИМЕРЕ ТЕЛЕИГРЫ «THECUBE»)
TELEVISION SHOWS AS THE RITE OF INITIATION
(THE EXAMPLE OF THE GAME SHOW «THE CUBE»)
С. А. Демченков, Н. С. Паршанина
S. A. Demchenkov, N. S. Parshanina
Статья посвящена манипулятивным техникам современных масс-медиа, построенным на скрытом использовании элементов архаической обрядности. На примере популярного проекта «TheCube» показано, каким образом архетипическая матрица обряда инициации реализуется в сценарии и внешнем антураже телевизионного шоу. Подробно рассмотрено взаимодействие участников «обряда» («жреца», «неофита», «мифологического существа»). Дается сравнение британской и российской версий телеигры.
The article is devoted to the manipulative techniques of modern mass media, which constructed on the hidden use of elements of archaic rites. On the example of the popular project «The Cube» was showed how the archetypical matrix of the rite of initiation is realized in the script and in the external surroundings of the TV show. Interaction of participants of «rite» («priest», «neophyte», «a mythological creature») was in detail considered. Provides a comparison of the British and Russian versions of the game show.
Ключевые слова и фразы: обряд, инициация, миф, телевизионное шоу, ТВ-шоу, TheCube.
Key words: rite, initiation, myth, TV show, The Cube.
В настоящее время в работах некоторых исследователей появляются утверждения о том, что журналистика не столько конструирует картину реальной действительности, сколько выполняет адаптивную функцию, предлагая аудитории архетипичные представления об окружающем мире, иными словами, журналистика играет роль, по сути мало отличимую от той, что в свое время брала на себя первобытная мифология.
Такую мысль находим в статье Андрея Носачева «СМИ в культурных ритуалах современного информационного общества»: «Потенциально каждое сообщение СМИ содержит в себе основу для порождения мифа или поддержки уже существующего, или само является мифом» [4].
Лариса Набокова в статье «Мифологическое сознание общества: СМИ как творец смыслов» пишет, что «…той формой сознания, где средства массовой информации представлены преимущественно, служит сознание мифологическое» [3]. По ее мнению, в постсоветской реальности СМИ стали «…в течение почти двух десятилетий практически неконтролируемым источником информации. Они не только объясняют происходящее, но дают свои оценки, интерпретируют события, предлагают решения, то есть создают некоторую «новую реальность». Эта реальность вот уже двадцать лет внедряет в массовое сознание новые образы, на основе которых, в свою очередь, формируется новое мифопостроение» [3].
Как отмечает Елеазар Мелетинский, с точки зрения Нортропа Фрая, «…миф и ритуал, миф и архетип … являются не истоком словесного искусства … а его сущностью» [2, 1994: 10]. Как и всякое словесное творчество, журналистика имеет глубинную мифологическую пра-основу. Более того, на наш взгляд, именно мифологию следует считать прямым предшественником журналистики по функциональному признаку.
В статье «Мифология» из энциклопедии «Мифы народов мира» Сергей Токарев и Елеазар Мелетинский дают такое определение мифотворчеству: «…мифотворчество является древнейшей формой, своего рода символическим «языком», в терминах которого человек моделировал, классифицировал и интерпретировал мир, общество и себя самого… (подчеркивание наше – Н.П., С.Д.)» [5, 1987: 19]. Таким образом, журналистика, вобрав в себя часть мифологического функционала, успешно предлагает человеку все тот же миф, лишь доставляемый другими средствами – Средствами Массовой Информации. При этом картина мира, вырабатываемая СМИ, и не может быть идентичной действительности уже потому, что, как нами было упомянуто ранее, такова одна из главных функций журналистики – приспособить информационно перенасыщенное пространство к восприятию его массовым потребителем и удовлетворить таким образом нужду аудитории в осознании своего места внутри изменчивой реальности.
Говоря о мифе как ментальном феномене, необходимо обратиться и к его внешним проявлениям – ритуалу. Предмет нашего рассмотрения – телевизионную журналистику – по праву можно считать самым удобным способом визуальной трансляции обрядового процесса. Наиболее популярны у ТВ-аудитории разного рода шоу (реалити-, ток-, интеллектуальные); проанализируем их с помощью мифологических формул, выведенных Елеазаром Мелетинским применительно к появлению в героическом мифе мотива героя, ожидающего инициации [2, 1994: 5-68]. В телевизионных шоу обязательно наличие ведущего, исполняющего роль «шамана», который приводит «ритуал» в действие и следит за соблюдением «обрядовых» норм. Также неизменно присутствие участника – «героя», ожидающего «инициации», его противников – «антигероев» (расстановка сил зависит от симпатий зрителя/ведущего) и зрителей – наблюдателей «обряда».
«Инициация» проходит путем участия «героя» в словесных «сражениях» (в ток-шоу победа над «противником» совершается словом, что, по Мелетинскому, соответствует новеллистическому этапу развития мифологемы борьбы с антигероем), отгадывания им загадок (эпизод со Сфинксом в мифе об Эдипе / интеллектуальные шоу: «Что? Где? Когда?», «Самый умный», «Слабое звено» и т.п.), путем подтверждения собственной «одаренности» (такую интерпретацию обряда встречаем, по Мелетинскому, и в эпосе, и в волшебной сказке, и непосредственно в мифе). В последнем варианте «герой» может либо проявить физическую стойкость (реалити-шоу с тематикой «выживания»: «Последний герой» и т.п.), либо использовать колдовскую силу, «волшебные» таланты/предметы (реалити-шоу мистической тематики: «Битва экстрасенсов» и т.п.).
В данной работе мы приведем подробный анализ телевизионного шоу как обряда посвящения на примере телеигры «TheCube» (Великобритания), трансляция которой стартовала 22 августа 2009 года на канале ITV и продолжается по сей день. Участнику (им становится любой желающий после кастинга) предстоит семь испытаний, связанных с быстротой реакции, ловкостью, памятью и вниманием, за прохождение каждого из которых сумма выигрыша увеличивается, за каждую же из неудачных попыток герой теряет одну из девяти «жизней». Все задания игроком выполняются внутри замкнутого плексигласового куба.
Заявленная нами постановка проблемы неизбежно провоцирует целый ряд вопросов. Сразу оговоримся, что речь пойдет не о буквальном воссоздании на телеэкране элементов архаической обрядности в ее ритуально-магических смыслах и функциях, а о манипулятивных тактиках современных масс-медиа, для достижения желаемого эффекта (прирост зрительской аудитории, вовлечение в проект новых участников) имплицитно реализующих в ходе ТВ-шоу те или иные архетипические матрицы, обладающие мощным потенциалом воздействия на аудиторию.
Другой закономерный вопрос: уместно ли говорить о мотиве прохождения инициации, если, преодолев препятствия – пройдя череду обрядов, участник вместо доступа к сакральному знанию получает… финансовое вознаграждение. Обратимся к работе Мирчи Элиаде «Тайные общества. Обряды инициации и посвящения». В понимании исследователя, цель инициации – «…радикальное изменение религиозного и социального статуса посвящаемого. В терминах философских посвящение равнозначно онтологическому изменению экзистенционального состояния. К концу испытаний неофит обретает совершенно другое существование, чем до посвящения: он становится другим» [6, 1999: 12-13]. Мотив изменения социального статуса в «TheCube» фигурирует постоянно: ведущий в перерывах между испытаниями спрашивает участников, на что бы они потратили сумму, за которую борются, и получает ответы следующего характера: «We could do a lot more with the children, give them a lot more opportunities» («Мы сможем сделать гораздо больше для наших детей, дать им гораздо больше возможностей») (season 6, episode 8); «It’d be huge for us as a family, huge for us moving house, no debts» («Это огромная сумма для нас как семьи, достаточная, чтобы переехать, не иметь долгов») (season 6, episode 4) и т.д. – всякий раз герои озвучивают надежды перейти на принципиально иной, более высокий социальный уровень, получить допуск к ныне недостижимым, «недозволенным» возможностям. В том же труде Элиаде находим: «…богатство в первобытном мире – это знак отличия магического и религиозного порядка» [6, 1999: 98].
Цель обряда инициации – наделить посвящаемого некими особыми дарами, позволяющими ему стать полноправным членом племени или более узкой социальной прослойки в его составе (воины, охотники, жрецы). Часто в ознаменование совершившейся трансформации посвященный получает некий артефакт, являющийся одновременно и символом его перехода в новое качество, и практическим инструментом реализации своих новообретенных социальных или духовных возможностей (копье, шаманский бубен и т.п.). Денежный приз, за который борются участники телевизионного шоу, выступает в сходной функции. Это, безусловно, символический объект, знаменующий социальное «перерождение» игрока, его приобщение к классу «богатых»; не случайно верхней призовой планкой (особенно в отечественных ТВ-проектах) нередко становится шестизначная цифра – как некий психологический рубеж, отделяющий «обычного человека» от «миллионера». Но, главным образом, это еще и средство самоосуществления в новом социальном качестве.
Еще одна примечательная особенность, казалось бы, по определению выводящая телевизионное шоу из контекста рассматриваемых нами архаичных обрядовых практик, – это его публичность, предполагающая абсолютную прозрачность всех этапов совершающегося «посвящения» для зрителей.
Одно из важнейших условий проведения обряда инициации – его закрытость для непосвященных. Обыкновенно такие ритуалы предусматривали присутствие только самих посвящаемых и их наставников (жрецов). Впрочем, эту закономерность нельзя считать универсальной. Так, в «Пути масок» Клода Леви-Строса встречаем свидетельство прилюдных ритуалов инициации у индейцев квакиутль: «…каждое братство приступало к инициации тех, кто по своему рождению и рангу имел право этого домогаться. Деревня тогда раскалывалась на две группы. Не-инициированные образовывали публику, перед которой инициированные выставляли себя напоказ … Ритуалы инициации имели театральный вид: то драматические представления, то близкие к цирку, требовавшие искусной постановки, включавшей трюкачество, акробатику и фокусы» [1, 2000: 50-51].
Из трех типов посвящений, выделяемых Элиаде, – коллективных, тайных обществ (братств) и колдунов [6, 1999: 25-26] – «TheCube» нагляднее всего соотносится со вторым. Ведущий шоу постоянно подчеркивает особый статус игроков, достигших высоких ступеней «посвящения». Так, например, обращаясь к участнику, которому остается пройти только один этап до победы, «мистагог» внушает ему, что он «just joined an elite group of Cubists (подчеркивание наше – С.Д., Н.П.)» («только что присоединился к элитной группе Кубистов») (season 6, episode 4). Очевидна своеобразная статусная иерархия, где возвышающим фактором становится не только движение по ступеням денежно-призовой «лестницы», но и некая «отмеченность» участника, обретенное им членство в обособленном обществе «избранных».
В шоу «TheCube» присутствуют и элементы коллективного возрастного посвящения, что, впрочем, вполне закономерно, поскольку взаимопроникновение обрядов различных категорий инициации – явление весьма широко распространенное: «…сценарий возрастного посвящения может быть использован в обрядах, предназначенных для совершенно других целей» [6, 1999: 147].
В архаических ритуальных практиках огромное значение придается пространственной организации обрядового действа. Проанализируем проект «TheCube» в этом аспекте. Игровая часть студии состоит из круглой платформы с расположенным на ней прозрачным Кубом, внутри которого участник выполняет задания. Неподалеку размещается еще одна круглая площадка меньших размеров, где игрок и ведущий находятся в промежутках между испытаниями. Оба «локуса» связаны друг с другом движущейся дорожкой, которая соединяется с Кубом только в момент готовности героя приступить к заданию – до его согласия продолжить игру и во время его пребывания в самом Кубе платформы остаются разъединены.
Сопоставим устройство студии со структурой священной территории, подготавливаемой племенами восточной Австралии к обряду посвящения под названием «бора». Перед совершением «бора» мужчины заранее «…готовят круглый участок земли, на котором и происходят некоторые предварительные обряды, а на некотором расстоянии от него строится небольшая священная выгородка. Обе эти постройки соединяют тропинкой…» [6, 1999: 30]. Итак, организация шоу-площадки всецело подчиняется канонам архаичных ритуалов, и в ней мы обнаруживаем очевидно сакральное пространство – Куб, проникать в который имеет право только инициируемый человек.
Однако ритуальные функции Куба этим не ограничиваются. Он позиционируется не только в качестве сакрального объекта, «священной территории», на которой совершается таинство, но и в качестве живого существа – противника всех, вступающих с ним в игру, о чем и говорят слова ведущего, неизменно предваряющие начало шоу: «Have you got what it takes to beat The Cube?» («Есть ли у вас то, что победит Куб?»). Это создание, которое можно (и нужно в ходе обряда) побороть, пересилить, победить. Более того, Куб предстает как существо высшего порядка – именно он регулирует и контролирует всю игру.
Ведущий, как и полагается жрецу, входит в более могущественную «касту», чем инициируемый «неофит», поэтому имеет право вступать с «мифологическим существом» в контакт: Куб выполняет просьбы своего «служителя» ознакомить героя с тем, что ему предстоит в ходе очередного этапа «инициации», начать предначертанное ему испытание и даже упростить его, если оно окажется герою не по силам. «Непосвященному» доступно лишь одностороннее общение с Кубом: Куб может обращаться к игроку, но реагировать на его «мольбы» и требования не станет.
Особенно важно то, что Куб не только определяет, успешно ли участник преодолел препятствие, но и «самостоятельно» подбирает для него задания, набор которых непредсказуем. Как видим, Куб демонстрирует некую не постижимую ни участником, ни ведущим высшую, «божественную» логику, исходя из которой он поощряет героя, искушает его или же нарочито ему противостоит. Куб, обнаружив слабость вошедшего в него игрока, может за непройденные испытания отнимать его «жизни» одну за другой.
Здесь мы сталкиваемся с еще одним распространенным архаическим мотивом смерти внутри чудовища / божественного существа, который в первобытной мифологии тесно связан с мотивом поглощения героя.
В возрастной инициации «быть запертым в хижине равносильно тому, чтобы быть запертым в утробе Чудовища» [6, 1999: 93]; в нашем случае участник оказывается заперт внутри «магического существа» – Куба. Правила игры таковы, что Куб выпускает из себя героя только в двух случаях: либо после выполнения задания – «обновленным», либо «мертвым» – лишившимся всех девяти «жизней» (исключение составляет лишь пробная попытка, с помощью которой участник может определиться, по силам ли ему препятствие, и, сочтя, что нет, выйти из Куба, не теряя «жизнь»; такая возможность, однако, дается единственный раз за игру).
Сам момент «заглатывания» героя выразительно визуализирован: Куб в то мгновение, как игрок проникает в его «чрево», меняет цвет на ярко-красный (что вызывает ассоциации с кровью – наиболее частым атрибутом посвящения). Обратим также внимание на упомянутую выше дорожку, исчезающую на время пребывания участника внутри Куба, что подчеркивает неизбежность борьбы с поглотившим героя существом за возможность выбраться из его утробы в новоприобретенном статусе.
Как и в традиционном посвящении, в шоу «TheCube» преодоление физических препятствий сочетается с проверкой силы духа – преодолением ужаса перед встречей с Высшим существом; «противоборство» с Кубом сопровождается нагнетанием особого эмоционального напряжения, психологическим давлением на героя.
Примечательно, что каждый участник волен прервать «инициацию» – выйти из игры с уже заработанной наградой, если следующее испытание кажется герою превышающим его возможности. В традиционных обрядовых практиках также имели место поэтапные посвящения. Так, Тиндал пишет: «Многие из наиболее важных частей ритуала открывают неофиту только спустя много лет, в зависимости от доверия к нему, и от его интеллектуальных способностей» [цит. по: 6, 1999: 97-98]. «Религиозные испытания и знания все более высокого уровня не могут принадлежать всем без разбора. Углубление религиозного опыта и знания требуют особого призвания, исключительной силы воли и ума», – указывает Элиаде [6, 1999: 98].
Связь шоу «TheCube» с обрядовой традицией проявляется и в активном использовании «магических» чисел как в общей «архитектонике» проекта (9 жизней, 7 игр, 3 измерения, сконцентрированных в Кубе, 4 метра – длина грани ребра Куба), так и при организации отдельных испытаний (количество предметов, над которыми нужно совершить какие-либо действия, количество секунд, отпущенных на это Кубом и т.д.).
В заключение скажем, что существует и российская версия шоу, однако в отечественном «Кубе» ритуально-магическое начало, на наш взгляд, проявлено заметно слабее. Главное различие между двумя национальными версиями игры заключается в принципе отбора участников: если в британском шоу подавляющая часть героев – люди разных профессий и возрастов, не имеющие отношения к шоу-бизнесу, то участие в отечественном проекте (на момент написания работы ограниченном пятью выпусками) принимали исключительно «медийные персоны». В некоторых выпусках «TheCube» также появлялись приглашенные «звезды», но выигранные ими деньги всякий раз передавались на благотворительные цели. Таким образом, участник принимал на себя роль Культурного героя, получившего в борьбе с чудовищем дары, необходимые для преодоления мирового Хаоса (болезни, бедность, катастрофы) – сакральная награда так или иначе достается тем, кто нуждается в даруемом ею другом существовании. В отечественном варианте эта традиция продолжения не нашла. Более того, при формальном наличии на веб-сайте проекта анкеты для желающих принять участие в шоу, очевидцы съемок «Куба» утверждают, что среди плеяды «звезд» лишь единожды появился человек «с улицы».
Отсутствие статусного различия между «жрецом» (ведущим) и «неофитом» («звездным» участником шоу) ведет к десакрализации «обряда» и самого «мифологического существа»; в репликах Дмитрия Харатьяна («хозяина» шоу), и его «гостей» порой сквозит ироническое отношение к Кубу. Невозможным оказывается и переход героя в качественно иное состояние по завершении «обряда». Даже если «звездному» игроку интересен процесс борьбы с Кубом, никакой значимой перемены в его жизни ни победа, ни поражение не принесут, что с полной ясностью сознает и он сам, и телезрители. В отличие от британской версии, в российском «Кубе», при сохранении внешних атрибутов обряда инициации, утрачена сама его суть, которая для большинства обитателей как первобытного, так и современного мира одинаково заключена в ценнейшей из возможностей – изменить жизнь.
Литература
1. Леви-Строс К. Путь масок. – М.: Республика, 2000. – 399 с.
2. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. – М.: РГГУ, 1994. – 136 с.
3. Набокова Л.С. Мифологическое сознание общества: СМИ как творец смыслов // Ресурсы НБ КрасГУ: [сайт]. [2005]. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://library.krasu.ru/ft/ft/_articles/0082841.pdf
4. Носачев А.В. СМИ в культурных ритуалах современного информационного общества // Всероссийская конференция «Бренное и Вечное» [сайт]. [2008]. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://brennoe-i-vechnoe.narod.ru/08-68.html
5. Токарев С.А., Мелетинский Е.М. Мифология // Мифы народов мира: энциклопедия: в 3 т. / под ред. С.А. Токарева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. – Т. 1. – С. 11-20.
6. Элиаде М. Тайные общества. Обряды инициации и посвящения. – М.-СПб.: «Университетская книга», 1999. – 356 с.
Демченков Сергей Александрович – кандидат филологических наук, доцент, заведующий кафедрой русской и зарубежной литературы Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского, г. Омск
Паршанина Надежда Сергеевна – студентка 2 курса факультета филологии и медиакоммуникаций (направление обучения «Журналистика») Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского, г. Омск