Эверстов М. С.

 

Литературная традиция Е. Замятина в романе Стругацких

«Хищные вещи века»

 

The tradition of E.I.Zamjatin in the anti-utopia novel by Strugatskii brothers

“ Predatory things of the age”.

 

М. С. Эверстов

M. S. Everstov

 

В статье очерчены принципы развития жанра, определено значение вклада Евгения Замятина в эволюцию антиутопии на примере романа «Мы». Автором прослеживается трансформация жанрового содержания антиутопии с помощью приема изоляции главного героя, открытого финала, своеобразного развития сюжета. Выделена модель антиутопии, в которой первичное место занимает пробуждение нравственного начала в человеке. В статье  отмечается, что антиутопия Стругацких отличается большей  социальной направленностью и   ярко выраженной критикой современного общества.

 In the article there are defined the principles of development of the genre and value of Eugenii Zamjatin’s contribution in the evolution of anti-utopia in terms of novel “We”. The author retraces transformation of the genre content of anti-utopia by strategy of isolation of the main character, open final, original movement. There is defined a model of anti-utopia in which the top division is taken by revival of moral foundations in a person. The article mentions that anti-utopia in fiction by Strugatskii is characterized by more social orientation and strongly pronounced criticism of the modern society.

 Ключевые слова: утопия, антиутопия, модель, прием, развитие сюжета

Key-words: utopia, anti-utopia, model, strategy, movement.

 Еще в далеком прошлом философы, мыслители и писатели мечтали об обществе, где был бы каждый индивид счастлив, где все служило бы только благополучию и работало на принципах рациональности и «полезности» каждого человека. Уже Платон в своем труде «Государство» строит модель совершенного общества, выделяя всего три класса людей (воины, философы, ремесленники), куда не входят люди «искусства». Так появляется одна из первых утопий.

Следующие поколения теоретиков утопии (тогда это слово еще не использовалось) считали, что построить общество всеобщего счастья представлялось делом несложным: лишь нужно рационализировать и взять под контроль неразумный миропорядок, не оставляя места трансцендентному. К счастью, долгое время все попытки воплотить утопические мечты в жизнь обращались прахом: человеческая природа упорно сопротивлялась всяческим стремлениям разума внести ее в рациональное русло, упорядочить то, что плохо поддается упорядочению. И лишь с началом деятельного XX века с его стремительным развитием науки и техники утопические мечтатели получили возможность переносить идею с бумаги на действительность.

Антиутопия была придумана в эпоху мечтателей как естественная реакция на буйные творческие фантазии людей, не довольных современным порядком и верящих, что развитие техники и научного знания может стать основой для построения идеального общества. Писатели первыми поняли несостоятельность таких идей и поспешили остудить пыл мечтателей своими произведениями – так появилась антиутопия.

В начале истории зарождения антиутопии стоит Ф. М. Достоевский: он уже тогда спорит со многими идеями, созвучными утопиям. Так появляется на свет в романе «Братья Карамазовы» Великий Инквизитор, властелин и господин всего человечества, решивший, что человеку не нужна свобода,  что главный враг – выбор. В поэме, сочиненной Иваном Карамазовым, прослеживаются два важных признака многих антиутопий: во-первых, это идея навязанного счастья, которое подсовывают людям Великие Инквизиторы (как правило, исключается любая свобода), во-вторых, мотив противопоставления личности целому обществу.

Исследователи подчеркивают, что утопия и антиутопия, как правило, не отличаются друг от друга кардинально: в утопиях мир всеобщего счастья доходит до нас благодаря особому герою-вожатому, воплотившему авторский замысел, подробному рассказу его о законах и устройстве этого мира. В антиутопиях же мир предстает перед нами стараниями единственного героя, гражданина города или страны [3, 2004: 50-58]. И мир показан изнутри: раскрыт механизм работы «города солнца», показан сложный конфликт, очерчены проблемы, которые не намечены в утопии. Следовательно, в закрытом, обособленном утопическом мире вожатый-гид показывает нам торжество разума, конструктивно-бесчувственного  мира и торжество порядка – однако это лишь видимость, которая рассеивается при внимательном рассмотрении. Увиденное «изнутри» оказывается не столь совершенным, проецируя неприглядное внутреннее содержание. Следовательно, основное отличие антиутопии в том, что она субъективна, так как несет в себе отпечаток личностного начала одного, в то время как утопия характеризуется утверждением безличного всеобщего счастья.

Одним из писателей, стоящих у истоков жанра антуитопии, был Евгений Замятин. В романе «Мы», написанном в 1920 году, нам показан вывернутый утопический мир: жестокий тоталитарный режим, обезличивание индивидуальности, контроль государства за каждым «нумером». Специфика Единого Государства связана с такими вещами, как победа разума, уничтожение чувств людей развратом (обезличенная любовь по билетам) и внушением (все творчество направлено на прославление Благодетеля и Государства). Процесс воспитания заменен: существует Материнская норма, дети воспитываются роботами, дискредитирован институт семьи.

В своем романе Замятин рисует художественную реальность глазами обывателя, Д-503, что говорит о том, что это просто утопия, так как нет свободного повествования. Нарратив субъективный, взгляды Д-503 не несут необходимой отстраненности рассказчика утопии. Он один из многих строителей Интеграла, но в нем зарождается сомнение по поводу мироустройства Единого Государства, пробуждаются атрофированные чувства и его внутреннее я начинает меняться.

Мир благополучия и видимого счастья людей выглядит иначе глазами героя – это жестокий мир, где правит логика и нет места эмоциям. «Столь проницательный, способный к прозрению в том, что касается устройства самого государства и характера отношений в нем… Даже в том, как выглядит город будущего, Замятин нередко почти цитатно повторяет описания классических утопий: город-коммуна, город Солнца (по Томасу Мору или Томмазо Кампанелле)…» [7, 1989]. И главный герой, ощутив изменения в себе, попытался логически объяснить свои перемены. Странные чувства, появившиеся к I-330 и новые мысли, что принесла она, сменили ценностные полюса Д-503 в сторону очеловечения. И тогда он пошел дальше – к миру за Зеленой стеной, противостоящему существующему порядку, где живут свободные и счастливые люди. Желания и идеи тех людей проникают в Единое Государство. Д-503 становится выше морально, прошедший все испытания герой Замятина иначе смотрит на единое Государство и соотношение чувство-разум.

В финале романа Благодетель решает бороться с проявлением индивидуального в человеке единственно точным способом — выжигая его фантазию. Д-503 стал одним из первых, кто прошел через это, и его бунтарский дух был подавлен. Но финал открытый: действие продолжается за пределами его видимости: где-то разрушена стена, гуляют свободные люди и звери.

Движущей силой сюжета стал конфликт личности и тоталитарного режима, проблема научного знания, стоящего выше чувств («Главная его поправка – в романе – касается не техники, это поправка не инженера, а писателя, понимающего, что нельзя сесть в аэро и прилететь к счастью…») [Шайтанов, 1989], а также конфликт личности, прикоснувшейся к запрещенному.

Многие приемы, которые использовал Замятин, взяли на вооружение зарубежные и отечественные писатели. Примером тому является роман Аркадия и Бориса Стругацких «Хищные вещи века». Роман был издан в 1965 году, запрещен, затем вновь разрешен в 1983, то есть на пять лет раньше, чем был издан на родине известный во всем мире роман «Мы» (1920 г. – год написания, 1988 — издан).

На небольшом текстовом пространстве и за короткое время (несколько дней) читателю демонстрируется проблема частной собственности и моральной деградации людей в мире удовлетворенных потребностей. Это антиутопический мир Запада, где людьми движет жадность и преклонение перед вещами.

Писатели проецируют особую картину — город, куда прилетел главный герой. Нам показан мир после всех войн, революций и сражений. Люди в нем сытые, довольные и счастливые. Стругацкие, по мнению И. Ефремова, «заостряют вполне реальную и важную проблему мещанского преклонения перед изобилием вещей и удовольствий, погоню за их приобретениями, за ежечасно меняющейся модой» [2, 1966].  Повествование ведется от первого лица и подходит для изображения вещей такими, как они есть, как их видит новый человек – Иван Жилин, прибывший в Страну Дураков извне. Уже в самом начале мы видим в образе барьера в порту противопоставление Ивана Жилина и всего общества курортного города. Это противопоставление лишь усугубляется на протяжении всего романа «Из всех солнечных городов, в которых мне довелось побывать, этот был, наверное, самым солнечным… Было бы гораздо легче, если бы оказался пасмурным, если бы было грязно и слякотно…» [6, 2011: 8-9]. С. Переслегин отмечает: «Действие происходит «вдали от истории». Никаких глобальных событий (вернее, все они остаются за кадром: в прошлом, или в будущем, или на страницах газеты, которую читает Жилин)» [4, 1977].

Каждый элемент художественного мира Стругацких несет в себе суггестивный смысл. Самим названием писатели («Хищные вещи») концентрируют восприятие на определенных деталях (бар, Салон Хорошего Настроения, «дрожка» и «слег» и др.). Эти образы повторяются и множатся на протяжении всего повествования. Например, только выйдя из аэропорта, герой посещает один небольшой бар; затем он видит мини-бар в квартире, которую снимает, причем бары находились в комнате, в кухне, в гостиной, в ванной; бар был на каждой улице и площади; гостиничный номер агента Римайера забит бутылками и т.д.

В романе нет явно выраженного тоталитарного режима. Вместо него есть интели (привилегированный класс), а видимости порядка противостоит анархия и политическое безвластие. Герои на страницах произведения находятся во власти вещей и предметов, что их окружают. Они покупают не потому, что им чего-то не хватает, а просто так, в погоне за приобретениями и модой, таким образом власть Благодетеля (правителя) заменила власть наживы.

Антиутопия в «Хищных вещах века» характеризуется социальным и философским содержанием: как жить, если у тебя все есть и все твои желания удовлетворены? Люди сходят с ума от скуки и наполняют свое существование алкоголем, риском и наркотиками. Фраза «Главное не думать» очень часто повторяется в произведении и является своеобразным девизом. «От бесцветности повседневного существования, прославляемого газетами и благодушествующе-подлыми докторами, обитатели Страны Дураков готовы уйти куда угодно: в мир снов, в мир бессмысленной опасности, нарочно подстроенного риска. «Главное — не думать»» [1, 1966: 48].

Но Страна Дураков не просто создает людей-потребителей без цели и смысла жизни. Как любая самодостаточная система этот город имеет своих философов, верных хранителей и идеологов общества потребления. Жилин встречается в романе с доктором философии Опиром, который опровергает стремление к удовольствиям и указывает на благополучие сограждан: «Мы родились в величайшую из эпох – в Эпоху Удовлетворения Желаний… Любовь, радость, удовлетворенность…Удовлетворите любовь и голод и вы увидите счастливого человека… Освободите человека от забот о хлебе насущном и забот о завтрашнем дне,  и он станет истинно свободен и счастлив… дети – идеал человечества. Беззащитен – значит, счастлив. И как мы близки к этому идеалу!». Неооптимизм создает оправдание для того состояния скуки и бездеятельности, в каком пребывают жители Города, – это философия, стоящая на защите лени, ограниченности и погоне за наслаждениями.

Как выделяет О. Шестопалов, общество, изображенное в книге, «изнасиловано бездельем…ненужностью людей самих себе» [8, 1990]. Стругацкие наталкивают своего героя на размышления о Стране Дураков: «Газет было шесть… В общем-то читать было нечего… Их заполняли удручающие остроты, бездарные карикатуры…биографии каких-то тусклых личностей, слюнявые очерки из жизни различных слоев населения, бесконечные полезные советы, как занять свои руки и при этом, упаси бог, не побеспокоить голову, идиотские выпады против пьянства, хулиганства и распутства… призывы вступать в кружки и хоры…».Тем контрастнее выглядит мнение Ивана Жилина об этом мире, чем жители Страны Дураков не понимают приближающейся угрозы:  «Дурака лелеют, дурака заботливо взращивают, дурака удобряют, и не видно этому конца…. Дурак стал нормой, еще немного – и дурак станет идеалом…» [6, 2011: 126-127].

Финал в романе открытый: вначале герой решил остаться в городе, чтобы расправиться со «слегом» (наркотиком), будоражащим фантазию людей (власть Благодетеля в романе «Мы», напротив, выжигало ее) и опутывающим город. И неясно, будет ли Жилин бороться вообще: «До каких пор вас нужно будет спасать? Вы когда-нибудь научитесь спасать сами себя? Почему вы не желаете утруждать свой мозг? Почему вы так не хотите думать?.. Почему вам все просто и скучно? Когда-нибудь я устану от этого. Когда-нибудь у меня не хватит больше сил и уверенности. Ведь я такой же, как вы!» [7, 2011: 218]. Вне текста остается ответ, что ждет героя и как он поступит со «слегом» – спасет людей или превратится в очередного Бубу, зависимого от «слега». Как подчеркнул Ю. Черняков, «повесть «Хищные вещи века» была написана потому, что Стругацкие обнаружили ранние, почти незаметные в обществе симптомы девальвации мысли и труда… Они обнаружили побочные продукты прогресса — «хищные вещи»».[9, 1995].

Таким образом, исходя из вышесказанного, мы пришли к следующим выводам. Во-первых, герой Замятина – это маргинал, отступник, бывший строитель Интеграла, в котором пробудилась фантазия. Он перестал быть похожим на всех, перестал быть «нумером» и восстал против режима Благодетеля. Герой в «Хищных вещах века» прибыл извне и не сразу может понять образ мыслей жителей, так как не воспринимает погоню за приобретениями как цель жизни.

Во-вторых, реальность в романе «Мы» — изолированный, закрытый мир, где жизнь течет по установленному давно порядку и нет места новым людям. Мир в романе братьев Стругацких также обособлен, но, несмотря на это, остается открыт для туристов. Но никто из тех, кто посетил эту Страну, не захочет уезжать обратно, если попробовал «слег».

В-третьих, оба романа имеют открытый финал. В «Мы» Замятина герой потерял воображение, вновь примкнул к тесному строю строителей Интеграла, но где-то вдалеке рушится стена, по городу перемещаются дикие звери и люди. В «Хищных вещах века» герой решил не покидать город, где распространяется новый наркотик, и неясно, будет ли он бороться с ним.

В-четвертых, конфликт и развитие сюжета в обоих произведениях связаны с образом фантазии. Герой романа «Мы» Д-503 подвергается «выжиганию» фантазии, которая ожила в нем. Жилин же, испытав наркотик на себе, пробуждает фантазию, которая захватывает все его воображение. «Слег» покоряет волю людей и заставляет жить в вымышленном мире. Следовательно, в «Мы» развитие фантазии несет положительный эффект при изменении личности. В «Хищных вещах» — напротив: фантазию прививают человеку, навязывают посредством «слега».

Антиутопия в отечественной литературе XX  века развивалась особо, шла своими путями и предлагала порой далеко не оптимистичные прогнозы развития  общества. Евгений Замятин одним из первых показал пагубное влияние контроля над личностью и продемонстрировал пробуждение нравственного начала в человеке при тоталитарном режиме. Его жанровая модель антиутопии послужила примером, благодаря которому стало возможно дальнейшее развитие жанра. Одними из тех, кто продолжил художественное развитие жанра, были Аркадий и Борис Стругацкие. Их антиутопия наполнена критикой современного общества и более злободневна сегодня.

 Литература

 1. Ган В. Знание — сила. — М., 1966. — № 2. — с. 48. — Рец. на кн.: Стругацкие А., Стругацкие Б. Хищные вещи века // Стругацкий А., Стругацкий Б. Хищные вещи века. — М.: Мол. Гвардия, 1965. — 320 с. 

2. Ефремов И. Миллиарды граней будущего. — Комс. Правда, 1966, 28 января.

3. Павловец М. Г., Павловец Т. В. Е. И. Замятин. Мы. Анализ текста. – М.: Дрофа, 2005. – 94 с.

4. Переслегин С. Миражи золотого века. — Предисловие ко второму тому собрания сочинений Аркадия и Бориса Стругацких («Хищные вещи века», «Возвращение», рассказы). — М, 1997.Стругацкие А. и Б. Хищные вещи века. СПб, 2011.

5. Свинников В. «Блеск и нищета» философской фантастики». — Журналист, 1969. — №9.

6. Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Хищные вещи века: [фант. роман] / Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. — М.: АСТ: Астрель, Спб: Terrafantastica, 2011. — 218 с.

7. Шайтанов И. «Но Русь была одна…» // Е. Замятин. «Мы»: Романы, повести, рассказы, сказки. – М., 1989.

8. Шестопалов О. Тридцать лет спустя. — Послесловие к фант. повестям «Хромая судьба», «Хищные вещи века». — М.: Книга, 1990. — 480 с.

9. Черняков Ю. Воспоминания об Аркадии Натановиче Стругацком. 1995.

  

Эверстов Максим Сергеевич – аспирант, ассистент кафедры русской и зарубежной литературы Северо-Восточного федерального университета им. М. К. Амосова, филологический факультет, г. Якутск

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *