ОБ ОСОБЕННОСТЯХ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ

В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ДИНЫ РУБИНОЙ

 

FEATURES OF INTERNATIONAL COMMUNICATION
IN WORKS Dina Rubina

 

Т.А. Бердникова

Т.А. Berdnikova

 

В статье делается попытка рассмотреть на материале художественных произведений современной писательницы Дины Рубиной особенности межкультурной коммуникации. Проблема речевого взаимодействия людей, говорящих на разных языках, имеющих разные культурные традиции, нередко становится объектом для наблюдения автора. В описании межкультурных конфликтов Дина Рубина ищет путь сохранения родного языка, понимая при этом, что поликультурное и многоязыкое  пространство для современного человека – норма жизни.

 

This article attempts to examine the material on the works of contemporary art writer Dina Rubina features of intercultural communication. The problem of verbal interaction between people who speak different languages ​​and have different cultural traditions are often subject to surveillance author. In the description of intercultural conflicts Dina Rubina is looking for way to preserve the native language, it being understood that the cross-cultural communication for the modern man — the norm.

 

Ключевые слова и фразы: коммуникация, межкультурная коммуникация, речевое взаимодействие, контакты, культурное пространство, коммуникативное поведение.

 

Key words:communication, intercultural communication, speech interaction, contacts, cultural space, communicative behavior.

 

        В современном мире, в условиях глобализации, масштабного переселения с земли предков и интенсивного развития средств сообщения и коммуникации, межкультурные контакты значительно расширились и стали более глубокими. Поэтому внимание исследователей все чаще обращается в сторону такой части общей теории коммуникации, как межкультурная (кросскультурная) коммуникация. Межкультурная коммуникация рассматривается как совокупность разнообразных форм, отношений и общения между индивидами и группами, принадлежащими к разным культурам [Головлева: 25].

Принято считать, что осознание себя как участника межкультурной коммуникации и опыт межкультурного взаимодействия являются положительными предпосылками, настраивающими коммуникантов на эффективное общение [Садохин: 110]. Однако в рамках теории американского культуролога Э. Хирша, которая  впоследствии получила название теории культурной грамотности, необходимым условием эффективной межкультурной коммуникации является достаточный уровень вообще культурной грамотности участников общения, т.е. понимание ими фоновых знаний, ценностных установок, психологической и социальной идентичности, характерных для данной культуры. Следует отметить, что культурная грамотность – самый динамичный компонент межкультурной коммуникации, который требует постоянного пополнения и обновления. 

Многочисленные примеры межкультурной коммуникации можно наблюдать в произведениях современной русскоязычной писательницы Дины Рубиной. В ее рассказах много автобиографичного, а герои – самые разнообразные люди: говорящие на одном  языке, но принадлежащие к разным культурам, или, наоборот, говорящие на разных языках, но с полуслова понимающие друг друга, потому что объединены некими культурными установками. Писательницу любят и ценят во многих странах за мастерское владение словом, неотъемлемой чертой которого является полилингвизм жизнеописания. Герои Рубиной могут говорить на разных языках даже в пределах одного контекста (например, в рассказе «…Их бин нервосо!»: «И я услышала, как выскочив в холл, мой муж закричал фальцетом, мешая русский, итальянский и идиш:

— Это безобразие! Ди гонц нахт их бин нервосо!»).

Причину использования в речи героев слова из разных языков, органичный переход с одного языка на другой следует искать в самой обстановке становления Рубиной как писателя. На вопрос в одном из интервью, кем она сама себя считает: русским писателем,  еврейским писателем, израильским писателем, к какому культурному пространству она принадлежит, Д. Рубина ответила так: «С моим культурным пространством непросто. В Узбекистане, где я родилась, большинство населения – люди с мусульманским менталитетом. Росла я в среде маргинальной; разумеется, изначально принадлежу пространству русской культуры; родной язык – русский…Но вот уже много лет живу в совершенно иных геополитических, культурных, национальных условиях: все то же наложение кадра – рождается некий гибрид, мичуринские штучки судьбы».

Культурные различия между героями своих рассказов Рубина показывает выпукло, контрастно, возможно упрощенно, условно, сама писательница называет такие ситуации перевертышами. Приведем пример одного такого перевертыша: «…моя соседка…описала мне сценку, свидетелем которой стала на днях.

Действующие лица:

Студент, юноша лет двадцати, из интеллигентной ленинградской семьи, привезенный в страну [Израиль] шестнадцати лет – то есть человек, обремененный некоторым грузом русской культуры.

Офицер полиции, йеменский еврей лет сорока пяти, привезенный в страну в детстве. В любом случае никак не обремененный грузом русской культуры.

Между ними происходит следующий диалог.

Полицейский:

— Ты про Ленского слышал?

Студент:

— Да…конечно.

Полицейский:

— От кого?

Студент иронически поднимает брови, оглядывается на секретаршу, наконец говорит:

— То есть как – от кого? От Пушкина.

Офицер быстро помечает что-то на листке перед собой.

— А где он сейчас – знаешь?

— В каком смысле – где? – настороженно спрашивает молодой человек, — его же это…убили…

— Как убили?!- вскакивает визави. – Кто убил?!…

Студент, уже  чувствуя, что этот странный разговор с сумасшедшим любителем пушкинского романа пошел по какому-то неправильному руслу, поеживается и тихо говорит:

— Ну, как же…ну, этот…Онегин же…

Полицейский быстро подскакивает к столу, быстро записывает и это показание.

 Только когда он пытается выяснить точную дату убийства, а юноша, явно подсчитывая что-то в уме, бормочет, что приблизительно в первой четверти девятнадцатого века…следует, как – у Гоголя – финальная сцена с застывшими фигурами и вытаращенными глазами…»

Русское «Пушкин – это наше все» столкнулось со стеной непонимания представителя арабского мира. Здесь мы имеем пример конфликта между представителями различных лингвокультурных сообществ. Показательно, что герои сценки говорят на одном языке, то есть осуществлению коммуникации не мешает языковой барьер, что бывает в большинстве случаев межкультурного общения.

Писательница неоднократно поднимает в своих рассказах проблему сохранения в эмиграции родного, русского, языка: «Обратите внимание: коверканье языка, комические языковые ситуации занимают сейчас обширное место на страницах юмористических изданий повсюду в эмиграции – Германии, США, Израиле.

Мучительное н а д е в а н и е чужого языка, постепенное п е р е о д е в а н и е  сознания – это ли не трагический карнавальный процесс, суть болезненных перевоплощений! А ведь с годами происходит еще и обветшание родного языка, частичная его потеря, прорехи именно в смысловых, подтекстовых оттенках.» Язык понимается писательницей как важнейшая, если не главная субстанция существования человека в социуме.

Отмечено, что межкультурная адаптация легче и успешнее всего осуществляется у маленьких детей, при этом уже школьники испытывают большие затруднения, а пожилые люди практически не способны к адаптации и аккультурации, то есть совместимости с новой культурной средой. Таким образом, процесс освоения языка напрямую связан с процессом освоения культуры, они  находятся в неразрывной связи. Но родной язык матери не всегда, как показывают истории, рассказанные Рубиной, становится родным языком для ее детей, и как мучительны раздумья на эту тему, потому что «с бессильной горечью наблюдаешь, как медленно и неотвратимо уплывает твое дитя к берегам другого языка…», не затем же везли сюда детей, чтобы они «потеряли н а ш болезненно любимый, родной, самый – прекрасный – на свете – русский язык! А они, наши дети, его катастрофически теряют».  

В сложных жизненных ситуациях оказываются герои Рубиной, которые выросли  в советское время, на идеалах строителей коммунизма и которые не могут понять собственных детей. Культурные знания, заложенные у людей вместе с освоением родного языка, оказываются разными даже у близких родственников, даже в рамках одной семьи:

«- Ну…что вы сегодня учили?

— Этого…ну…Толстов…

— Льва Николаевича Толстого! – преувеличенно артикулируя, говорю я. – Великого русского писателя. Что именно вы читали?

— Это… «Сливная костячка»…

— «Косточка»! – подхватываю  с преувеличенным вдохновением. – Это прекрасный рассказ для детей. А ты можешь пересказать мне содержание?…Если ты перескажешь мне содержание «Косточки», я разрешу тебе включить телевизор.

Она долго думает, морщит лоб, ковыряет болячку на руке, выворачивая локоть, наконец говорит:

— В общем, там подняли хай из-за фруктов…Представляешь, считали, кто сколько съел! И папа сказал детям: «Дети мои! Или вы съели эту сливу? Или вы хотите через это хорошо поучить? Не говоря уже об совсем умереть?…»

— Можешь включить телевизор, — разрешаю я упавшим голосом».

Несмотря на описание иногда далеких от российских реалий событий писатель Дина Рубина востребована отечественным читателем и по той причине, что в действиях своих героев она демонстрирует типично русское (российское) коммуникативное поведение: контактность, неформальность, любовь к спорам, так называемый коммуникативный пессимизм (жалобы на плохую жизнь, низкие зарплаты, проблемы в личной жизни и на работе), особый взгляд и улыбку при расположении к собеседнику и др.

 

 

Литература

 

1. Головлева Е.Л. Основы межкультурной коммуникации. – Ростов-на-Дону, Феникс, 2008.

2. Рубина Д. Их бин нервосо!: повести; рассказы. – М., Эксмо, 2009.

3. Рубина Д. Больно только когда смеюсь – М., Эксмо, 2011.

4. Садохин  А.П. Теория и практика межкультурной коммуникации. – М., ЮНИТИ-ДАНА, 2004.

 

 

Бердникова Татьяна Александровна – кандидат филологических наук, доцент кафедры общего языкознания и риторики Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова, г. Якутск