ТЕРМИНЫ ОХОТЫ НАРОДА САХА В ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ (ОБЪЕКТ ОХОТЫ)
TERMS OF HUNTING OF THE PEOPLE SAKHA IN ETHNOLINGUISTIC ASPECT (OBJECT OF HUNTING)
И. П. Павлова
I. P.Pavlova
В статье рассматриваются термины охоты в якутском языке, называющие объект охоты (лось, лисица). Семантика номинаций включает в себя широкий культурно-этнографический фон, подтверждается фактами мифологических (народных) представлений. Существование особого табуированного языка охотников продемонстрировано рядом ярких примеров. Сделан вывод о тесной связи явлений языка с культурой народа.
In the article the terms of hunting in the Yakut language is an object of hunting (moose, fox). The semantics of nominations includes a wide cultural and ethnographic background, supported by the facts of mythological (people’s) ideas. The existence of a special taboo language hunters demonstrated by a number of bright examples. The conclusion of a close connection with the phenomena of language culture of the people.
Ключевые слова и фразы: этнолингвистика, термины, номинация, семантика, табуированные слова, культура.
Key words: ethnolinguistics, terms, nomination, semantics, taboo words, culture.
Представляет интерес систематизация и анализ якутской терминологии охоты как фрагмента народной культуры. Народная терминология охоты в якутском языке характеризуется исключительным богатством. Самодостаточность охотничьего промысла обусловила хорошую сохранность терминологических данных. Специальная терминология охоты называет культурно-значимые реалии – предметы охоты, действующих лиц, действия. Выделяются следующие группы терминов: «Орудия охоты», «Объект охоты (добыча)», «Действующие лица, их действия (одежда, жилище)», «Обычаи и верования». Важной частью охотничьей терминосистемы являются названия объекта охоты. Термины – названия объекта охоты разнообразны и многочисленны. Рассмотрим два из них.
Л О С Ь
Таjах «лось, сохатый (ср. кыыл, улуу кыыл, ынах)» [4, 1958: 2530].
Один из самых значимых промысловых животных. Его называют улуу кыыл «большой, огромный зверь» [4, 1958: 1376], улахан кыыл «большой зверь» [1, 1976: 259]. Номинация улуу кыыл органично вписывалась в комплекс мифологических (народных) представлений. Имя Улуу Тойона, покровителя шаманов, стало нарицательным и употребляется в отношении сильных и грозных людей, животных, с которыми борьба не под силу. В.Серошевский писал, что «иногда Улу-тоен принявши на себя образ большого черного быка или черного жеребца, громадного медведя или лося, с ревом и шумом, пробегает по земле» [5, 1993: 634]. «Улуу» по-русски приблизительно – «грозно-страшно-великий» [4, 1958: 3004].
В олонхо зрелость богатыря нередко определяется его способностью одолеть медведя и лося. Его сила описывается с помощью пословицы: «Тайаҕы таҥытыттан, эһэни сабырҕатыттан, бөрөнү бөртөлөөҕүттэн сиэтэр киһи. – Он такой человек, что водит лося за ноздри, медведя – за загривок, волка – за лапы». Так говорится в народе о сильном человеке.
Таежный великан издавна вызывал интерес промысловиков, охота на него всегда считалась у якутов особенной. Улахан булт «большая охота» — именно так называют и в настоящее время добычу лося. Эта охота приносит много мяса семьям, а также поднимает авторитет охотника. Интересно, что охоту на лося также называют хара булт «черная охота» (М.а. – материал автора). Поскольку эпитет хара во многих сочетаниях приобретает усилительное значение (хара маҥнайгыттан, хара сарсыардаттан, хара төрүөххүттэн «с самого начала, с раннего утра, с самого рождения твоего» [4, 1958: 333], можно предположить, что выражение хара булт синонимично выражению улахан булт.
По своим размерам лось превосходит многих других промысловых животных, отличается большими размерами, характерным признаком являются огромные рога. Недаром лося называют көтөл «несколько вьючных лошадей» [1, 1976: 119], номинация интересна по семантике, строится аналогично русскому выражению «100 лошадиных сил». Мощь лося приравнивается силе нескольких вьючных животных. Ветвистые большие рога, которые дают буквально тень, крепкие сильные ноги с копытами послужили поводом для различных подставных названий этого животного.
Народные названия весьма удачно передают различия по полу, значимость животного для охотничьего промысла. Номинация мэнээк, что означает «бродячий, дикий», точно указывает на образ жизни этого зверя [1, 1976: 170]. Кроме того, в охотничьем языке существуют заменные названия, обозначающие лося как добычу. Охотничий промысел можно условно разделить на две части: выслеживание и добыча зверя, а также – раздел туши. Части тела табуировались: салбанара «то, чем облизываются» вместо тайах тыла «язык лося» [1, 1976: 202], көбүөтүүрэ «колыхающийся» вместо тайах тыҥата «легкие лося»[3, 1975: 53] и другие субституты, в которых содержится указание на функцию объекта. Жизненно важным органом лося является сердце, которое называется кырдьык сирэ «истинное место» [3, 1975: 71]. В словаре Э.К.Пекарского дано следующее значение слова: кырдьык – «истинный, достоверный, верный, действительный, точный» [4, 1958: 1415]. Выстрел в сердце означает для охотника точное попадание, верную добычу.
С А Һ Ы Л
У Э.К.Пекарского – сасыл [ср.сасар]
1) лиса, лисица (ср. багдарын, нараҕан); бураҥхаi сасыл бурая лисица; кара сасыл рыжая лисица; карамас сасыл сиводущатая лисица, сиводушка; лисица пестрая; лисица чернобурая (хара сасыл); кугас сасыл лисица красная; кысыл сасыл рыжая лисица, красная лисица; огневка (= уоттах кысыл сасыл); хара сасыл лисица черная, лисица чернобурая;
2) лисий мех: сасылтан саҕахтаҕын таҥнан одеваясь самым лучшим (красным) лисьим мехом [4, 1958: 2120].
Э.К.Пекарский отмечает, что действующим лицом в якутской сказке является Сасыл удаҕан Лисица-шаманка.
По В.Серошевскому, сасыл лисица являлось названием рода, свидетельством этого служит название наслега (Сасыльского) в улусе Баjаҕа [5, 1993: 2120].
В якутской духовной культуре заметное место занимает почитание зверей и животных, являющихся ценными и полезными. Как умный (пушной) зверь почиталась и лиса. Образу лисицы в якутских сказках часто прилагается эпитет «умная» (кэрсиэ кыыл). Лиса плохо поступает с медведем, живет и кормится хитростью и обманом, доводит до гибели волка, постоянно ловит лесную дичь и т.д. В данном случае на животное переносятся различные черты человеческого характера, хотя в основе лежат повадки зверя.
У якутов хитрый, льстивый, осторожный человек уподобляется лисе, что не могло не отразиться в народных пословицах: « Саһыл курдук ньылаҥнас. – Льстивый как лисица», «Саһыл албын. – Лиса-обманщица», «Кырса – саһыл оҕото. – Дитя песца-лисы».
В фольклорных текстах народа саха образ лисы связан с идеей достатка и богатства. «Сатабыллаах саһыл саҕалаах. – У ловкого, оборотистого человека воротник лисий», «Саһыл түүтүнэн, киһи баайынан. – Лиса по меху, человек по богатству», «Бэҕэһээҥэ диэри ыт буутун ытыра сыльдьарыҥ, бүгүн саһыл кутуругун тута сыльдьаҕын. – До вчерашнего дня собачью ляжку в зубах таскал, а сегодня лисий хвост в руках несешь» [2, 1979: 126, 163]. Все эти идиомы характеризуют умения человека богатого, ловкого, оборотливого.
Добыча лисы связана со множеством осторожностей, условий, которые не должны нарушаться, иначе лисицы не будут попадаться. Так, мясо лисы не должно попасть в огонь, пойманную лису должен взять только тот, кто поставил самострел. Момский якут, взявши лисицу из лука, срубает дерево или возьмет травы, застелет ее следы и засыплет снегом так, чтобы ничья нога не наступила на этот след [6, 1969: 219]. Внося добытую лисицу в дом, хозяин мажет ее ноздри и губы маслом, произносит слова благодарности и просит прийти еще раз. Существование стольких предосторожностей и поверий говорит о том, что подобная удача выпадает не всякий раз и не каждому охотнику.
В языке якутских охотников лисица получает разнообразные условные названия. Например, эвфемизм наараҕан, по словарю Э.К.Пекарского, заимствован из русского языка («нарагонъ» — особый вид степной лисы в южной киргизской степи) [4, 1958: 1680]. У А.Е.Кулаковского дано три значения этого слова: 1) наараҕан- кыыл оҕото «звереныш»; 2) это архаичное тунгусское «лиса»; 3) это собственно забытое название лисы [2, 1979: 407; 417]. Авторы «Диалектологического словаря якутского языка» ведут происхождение этого слова от эвенкийского нараган «лиса» [1, 1976: 172].
Лисица также носила условное название «багдарын». Как указывают Э.К.Пекарский и И.Д.Попов, это слово употреблялось «якутами Кентикского наслега Верхнее-Вилюйского улуса» [4, 1958: 330].
Некоторые эвфемизмы лисицы характеризуют очень тонко качества, присущие этому зверю: быһый «бегун» [3, 1975: 34] или место наиболее вероятного обитания – куруҥ кыыла «зверь горелого леса» [3, 1975: 62].
Номинация мандайар в качестве названия лисы предположительно является фонетически искаженным мэндэйэ «лисьи следы» [4, 1958: 1555-1556; 1, 1976: 169].
Отношение к лисе как к ценному пушному зверю появилось, скорее всего, на более позднем этапе общественного развития, с приходом русских, когда поднялся спрос на теплый и красивый мех. По В.Серошевскому, мех лисицы причисляется якутами к благородным мехам, поэтому «охота за лисицами составляла всегда видное место в якутском промысле» [5, 1993: 130]. Исследователь указывает, что у якутов до определенной поры сохранялась «ими только практикуемая… охота на лисиц верхом на лошади с собаками, очевидно, вывезенная из дальних степей» [там же: 131]. Наиболее древними являются верования якутов, согласно которым лиса относится к нечистым животным. Нечистой лиса считается потому, что мясо ее несъедобно. Лиса обладает отвратительным запахом, что можно сравнить с эпитетом абааһы в олонхо – куһаҕан сыттах «с отвратительным запахом». Поэтому нельзя показывать лисицу священному огню: «Лисицу стараются не показывать огню из боязни его гнева, так как чистый дух огня брезгает несъедобным, а следовательно, и нечистым животным лисой» [2, 1979: 90]. А.Е.Кулаковский приводит якутскую пословицу: «Саһыл минэ уокка тохтуо. – Прольешь в огонь лисий бульон», смысл которой – если это произойдет, то мы будем непримиримыми врагами [там же]. В пословице подчеркивается антогонизм между огнем и лисой.
В эвфемизме лисы тумустаах «с острым клювом» символично проявляется магическая функция слова. Кроме удачно и тонко подмеченной детали внешнего облика животного (мордочка сильно вытянута вперед), важным фактором является то, что именно у добытых лисиц берут носы и кладут в сумочку, в торока, об этом пишет И.А.Худяков [6, 1969: 216]. И, отправляясь на охоту, всегда берут с собою, это делается для того, чтобы «Байанай был ближе».
В силу представлений о лисе не только как о хитром звере, но и существе, связанном с шаманской магией, охотники остерегались называть ее прямо, отдавая предпочтение описательным номинациям и иноязычным словам.
В традиционной культуре образы животных служат одним из средств выражения представлений о мире в различных его проявлениях. Характерной особенностью охотничьей речи является употребление большого количества эвфемизмов, что связано с собой системой запретов, уходящей корнями в древность и связанной магической силой слова.
Терминология охоты представляет собой систему, имеющую собственную внутреннюю структуру и иерархию. Она, как и любая другая терминосистема, имеет строго определенную сферу употребления, свою историю. Закономерности ее развития не могут быть объяснены без учета реальных исторических условий, в которых протекала жизнь того или иного человеческого коллектива.
Литература
1. Диалектологический словарь якутского языка / Сост. П.С. Афанасьев, М.С. Воронкин, М.П. Алексеев. М : Изд-во «Наука», 1976. – 392 с.
2. Кулаковский А.Е. Научные труды. Якутск: Кн.изд-во, 1979. – 484 с.
3. Луковцев А. С. Якутско-русский словарь терминов охоты и рыболовства / Рукописный фонд научной библ. ЯФ АН СССР, инв.№ 432. Якутск, 1975.
4. Пекарский Э. К. Словарь якутского языка. Т. 1-3. М., 1958, 1959.
5. Серошевский В.Л. Якуты: Опыт этнографического исследования. 2-е изд. М., 1993. — 736 с.
6. Худяков И.А. Краткое описание Верхоянского округа / Под ред. В.Г.Базанова. Л.:Наука, 1969. — 439 с.
Павлова Ирина Петровна – кандидат филологических наук, доцент кафедры общего языкознания и риторики Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова, г. Якутск